Зависимость от ненависти: как это устроено?

Simi P. et al. Addicted to Hate: Identity Residual among Former White Supremacists // American Sociological Review. – 2017. – С. 1–21.

В последнем номере «Американского социологического обозрения» вышла статья, название которой можно перевести как «“Подсаженные” на ненависть: остаточная идентичность среди бывших белых супремаcистов». Статья про идентичность, которая взращивается идеологиями посредством всего арсенала социально-психологических механизмов, в результате чего те или иные идеи оказываются плоть от плоти сам человек. Авторы изучают это «плоть от плоти» на членах расистских радикальных кругов в США. Нетривиальным и очень удачным методом, который авторы выбрали, чтобы рассмотреть механизмы действия этих техник, стали интервью с бывшими участниками этих кругов. Обычно интервью с бывшими — это исследовательский компромисс, который позволяет исследовать то, о чем не расскажут нынешние (они, скорее всего, и в исследовании принимать участие не захотят). Здесь же, хотя указанное справедливо и для этого исследования, это еще и методологический ход, который позволяет исследовать «остатки» того, от чего человек отказался на сознательном уровне, но что сидит в нем — и руководит его мыслями и поведением. Статья находится на перекрестке ряда методологических областей, которые пока не в полной мере интегрированы, но только их интеграция и позволит объяснить поведение человека наиболее полно. Среди тезисов, частью помещенных в теоретический обзор, частью — вынесенных в главный аргумент статьи, следующие. Поведение укоренено в социальных ситуациях и за счет повторения габитуализируется. Габитуализация происходит за счет включения во взаимодействия, с одной стороны, разного рода объектов, с другой — человеческого тела. Такие внешние стимулы (в том числе — от тела, которое становится внешним) закрепляются «награждающими» реакциями мозга. В результате, то или иное поведение оказывается более или менее вероятным. И именно эта совокупность нейрофизиологических реакций, опосредованных социальными ситуациями и габитуализированными ответами на них, заставляет бывшего участника расистских кругов даже после того, как он ушел из них и отказался от идеологии супремасизма, испытывать разного рода «флешбэки» (авторы называют их «остатки» — residuals), которые ему уже в тягость и которых он стыдится, но которые не изжиты и являются его частью. Авторы, указывая на фактическую и потенциальную мультидисциплинарность темы, решают воспользоваться, однако, именно социологическими эмпирическими методами и на основе 89 (!) интервью, длившихся от четырех до «восьми и более» (!!!) часов, по результатам которых было получено 10 882 (!!) страниц транскриптов, во-первых, демонстрируют, что такие «остатки» действительно имеют место и достаточно универсальны для «расстриг», во-вторых, классифицируют их, указывая на то, что бывают «моментные вспышки», а бывают «воспроизводимые ситуации», в третьих же — показывают, как люди в напряженном внутреннем диалоге несовпадающих «частей личности» имеют дело со своими «остатками». Многие информанты, кроме того, говорят об этих своих ощущениях как о «ломке», а их отношения с идеологией, интерпретацией реальности и образом действия, которые они впитали, интерпретируются ими как «зависимость». Авторы предлагают относиться к этим словам не только как к метафоре, но также как к указанию на нейро-психо-социальный механизм, «врезающий» ненависть в идентичность. В целом, этот механизм таков: человек «сидит» на позитивных эмоциях, имеющих нейрофизиологические корреляты. Идентичность — это адаптация психофизиологии человека к внешнему миру, посредством которой он, действуя в мире, пытается получать все новые «дозы» нейромедиатора. Ненависть оказывается важным элементом адаптации, поскольку позволяет почувствовать себя хозяином и победителем, а кроме того, она может стать одной из основ для солидарности, поскольку с ней связаны социальные ритуалы, позволяющие испытать уже несколько иной спектр положительных эмоций. Эти эмоции, в свою очередь, также имеют нейрофизиологические корреляты, закреплены и габитуализированы — в практиках и в теле. Ненависть становится частью идентичности человека, он, таким образом, «подсаживается» на ненависть и затем, сознательно от нее отказавшись, испытывает что-то подобное ломке у наркоманов. Таков этот механизм, так, правда, и не эксплицированный авторами, которые решили не сводить упомянутые элементы теоретической конструкции воедино. Но — они подвели к нему и создали полевой дизайн именно на его основе. И — это круто!

У меня, правда, остался ряд методологических вопросов, связанных, прежде всего, с тем, как брались интервью. Опыт последнего исследования нашей научной группы, в рамках которого мы изучаем мигрантов второго поколения, говорит о том, что такие интервью (в нашем случае в них тоже присутствует элемент биографичности и сензитивности) могут быть как очень удачными и, соответственно, длящимися долго (наш рекорд в этом проекте — те же «восемь и более» часов), так и формальными и, как следствие, короткими. Кроме того, нередко мы сталкивались с ситуацией, в которой информант не имел опыта говорения на подобные темы, да сам по себе не особенно рефлексивен и разговорчив, в результате чего и интервью длилось совсем мало. Как все-таки им удалось провести такие интервью?

Пойду напишу им письмо и задам им этот вопрос. И заодно поблагодарю за статью, которая ставит действительно важные вопросы на перекрестке наук и является хорошим примером того, как должна осуществляться научная работа и писаться научные статьи.

Впрочем, желаю нам всем большего!