По ту сторону ресентимента. Справедливость после революций

Марта Нуссбаум о гневе и прощении

Крупнейший специалист по этике Марта Нуссбаум рассуждает о том, как стало возможно ненасильственное сопротивление Ганди, Кинга и Манделы. Несправедливость вызывает невольный гнев: даже если она не приводит к бунту, гнев проявляется в каждом новом решении людей после падения диктатуры. Чтобы разобраться в этом вопросе, нужно отличать гнев от ресентимента — отходить от той путаницы, которую привнесли в вопрос Ницше и Макс Шелер. Гнев — никак не ресурс самоидентификации. Можно идентифицироваться с соответствующим ресентиментом, но не с собственным гневом. Лучше вернуться к античному и христианскому учению о «страстях». Гнев — аффект души, который предстает роковым для его носителя: он уже вершит суд над душой, тогда как умственное начало может нести в себе черты сострадания. В схеме Платона, Аристотеля, стоиков и отцов Церкви милующий ум или милующее сердце не просто укрощает гнев — оно прощает гнев для того, чтобы гнев не был во осуждение человека. Простить здесь означает не просто забыть, но вовремя успеть показать пределы и разрушительную силу гнева, прежде чем гнев станет из личного рока социальной силой.

Главная проблема для ХХ века — отсутствие известной античности и классическому христианству грани между личным роком, в котором действуют душевные аффекты («страсти») и роком социальным, где обрушение социальной жизни начинается с неудачи в войне или в гражданском деле. Современный человек, наоборот, мыслит собственные страсти как продолжение социальных, как результат попадания с самого детства в готовые структуры отношения — на этом и основан психоанализ. Поэтому труд Ганди, Кинга и Манделы был направлен не на то, чтобы убедить своих сторонников в неконструктивности гнева или даже объяснить стратегические преимущества ненасильственного сопротивления, как это обычно трактуют. На самом деле, они показывали, что социального гнева как такового не существует: есть возмездие, есть революционная необходимость — любой социальный гнев блокирует любые возможности создания национального или другого местного проекта уже потому, что встроен в изначально более глобальную «необходимость». Гнев равен самоубийству, он сразу лишает всех суверенитета и превращает уже не в рабов отдельных колониальных или режимных «белых» хозяев, а в рабов системы. Поэтому ненасильственное сопротивление и есть самый быстрый способ прощения — демонстрация того, что другой мир возможен не просто как «образ» или «идеал», но как то, что уже сейчас создано как убедительное отношение, в котором гнев становится исключительно частным делом. Если афроамериканец узурпирует место «только для белых», он и сам разгневан, и вызывает гнев белых — но сама ситуация оставляет все стороны в загоне сугубо частных эмоций. Тогда как справедливость торжествует здесь и сейчас — не как частная, а как нормативная справедливость, иначе говоря, неподвластная страстям. Да, слово «справедливость» беззастенчиво присваивают себе любые партии, но всем лучше помнить: справедливость — то, что может встать над ресентиментом.