Запись втихомолку…

От редакции: Мы представляем фрагмент разговора, который мы сами считали подготовительным — предваряющим «гефтеровское» интервью о поиске Данте «нового благородства» и влиянии его идей на русскую современность. Но, войдя в него, не могли не записать хотя бы его часть — как выяснилось, отнюдь не малую.

Оставшуюся вне записи первую часть разговора мы сводим к следующим тезисам.

1. В «Чистилище» Данте впервые появляется общение: в «Аду» разговор невозможен. Настоящее общение — это общение в «Раю», где все понимают друг друга сразу, но в Чистилище общение — это механизм, запускающий все действие: начало общения, которое в принципе немыслимо в аду.

2. Для Данте важна всеобщая разрозненность и враждебность друг к другу обитателей ада: одни становятся орудием пытки других. С живыми их связь также разорвана. Одно исключение: просят Данте восстановить их доброе имя на земле, их «славу».

3. Чистилище можно назвать восстановлением благородства природы: природе желанно быть на своем месте, быть «своей» (propria) для себя, принадлежать уместному месту и быть уместной. Если и говорить, что происходит в «Чистилище», — это восстановление «своего» в смысле «собственного» (о чем много рассуждал В.В. Бибихин в связи с темой «свое собственное») как желанного бытия, бытия, в котором хорошо.

4. Современная философия часто исходит из того, что желания ошибочны, тогда как разум должен преодолеть силу желаний. Но в классической философии каждая вещь обладает только ей одной желанной ситуацией: инстинкт животных и интенция человеческого разума возвращают мир в начальную структуру желания.

5. Данте переживает свое бытие как бытие творением, и здесь он сопоставим только с псалмопевцем Давидом. Он не может и мыслить иначе бытие мира и вообще «начала», как сотворенные и потому доступные преображению.

6. Тема «царственного священства» важнее всего для Данте, потому что это не тема места или звания, а тема способности жить служением — как жрец. Кто ощущает свою жизнь как меняющуюся, тот воцаряется над грядущими изменениями, чувствуя свое призвание к подлинно творческому преображению жизни — ее приношению истине и другим людям.

7. Благородство Данте — это благородство «царственного священства»: не по праву рождения, а по праву призвания. В Чистилище находятся грешники, которые не успели принести покаяние или долго были в плену своих заблуждений, но Чистилище — возможность откликнуться на призвание, обрести спасение в желании лучшего для всех, но избранного индивидуально — должного.

8. Благородство Данте — это «новое благородство» в том смысле, что оно эсхатологично: оно имеет в виду призывание к новой жизни, и посмертная судьба человека — это часть общего всемирного призыва к преображению. Поэтому в Чистилище происходит космическое потрясение, все содрогается при спасении каждой единой души — потому что ко спасению и благородству призваны все, это призвание и есть мироустроительное событие, только вопрос, как откликнется каждая душа.

9. Душа, желающая «лучшего» как блага и истины, возвращается к подлинно своему — к тому, что входило в замысел о ней — и, следовательно, приносит ей (душе) счастье.