Фантазия рынка

От редакции: Выражаем признательность издательству «Ад Маргинем Пресс» за предоставленную возможность публикации главы из книги датского философа и социолога Уле Бьерга «Как делаются деньги? Философия посткредитного капитализма».

Пока что мы лишь бегло коснулись третьего порядка, входящего в трехсоставную жижековскую схему онтологических различий, — порядка воображаемого. Воображаемый порядок — это то место, где можно сладить с неизбежным разрывом между символическим и реальным. Взаимоотношения реального и символического запутаны, а воображаемый регистр помогает в образовании фантазии, примиряющей их. Символический регистр представляется нам пространством логики, вычислений, верховенства права, предсказуемости, слаженности, завершенности и т.д. Воображаемое, напротив, имеет форму парадокса, тавтологии и незавершенности. В воображаемом регистре мы обнаруживаем туманную и часто толком не сформулированную фантазию о завершенном состоянии символического регистра, где противоречия были преодолены:

«Функция фантазии — заполнение прорехи в Другом, сокрытие его фрагментарности <…> Фантазия скрывает то, что Другой (символический порядок) структурируется вокруг некой травматической невозможности, вокруг чего-то такого, что не может быть символизировано» [1].

Фантазия делает образ онтологического разрыва между символическим и реальным всего лишь технической, практической и врéменной проблемой, которую можно преодолеть, приняв нужные меры и устранив препятствия с пути. Если цена и стоимость принадлежат к регистру символического и реального соответственно, воображаемое состоит из различных фантазий соотнесения одного и другого. На финансовых рынках не существует какой-то одной определенной фантазии. У разных людей — разные подходы к рынку, и они будут отличаться в своих проекциях образа рынка. Более того, существуют различные фантазии, которые больше или меньше проявляются в разные исторические периоды. В этой и в следующей главе мы рассмотрим различные фантазии о рынке и их значение для конфигурации отношения цены и стоимости. Хотя наполнение различных фантазий, структурирующих торги на финансовых рынках, может варьироваться, мы уже можем сказать что-то общее о фантазии и рынке.

Мы можем начать с того, чтобы просто обратить внимание на то, как люди обычно говорят о «Рынке». Это относится не только к профессиональным финансистам, но и к обычным гражданам. Кажется, существует популярное представление о рынке как о самостоятельной сущности, которая направляется своими собственными имманентными механизмами и повелениями. Тот факт, что многие новостные программы сделали финансовые новости своей постоянной рубрикой, указывает на автономный, самобытный статус рынка. Финансовые новости занимают в новостных программах схожее с прогнозом погоды место. Это не простое совпадение. При современном капитализме мы научились принимать «Рынок» как самостоятельную силу в нашей жизни. Как и в случае с погодой, мы в состоянии прогнозировать поведение рынка с некой комбинацией точности и неопределенности. Человек способен исходить из прогноза, принимая предосторожности и пользуясь предоставляемыми возможностями. В случае с погодой это может означать покупку шортов и планирование пикника. В случае с финансами — продажу облигаций и покупку акций. Тем не менее представить, что человек в силах повлиять на погоду или на «Рынок», — просто абсурдно.

Можно привести аргументы в пользу того, что рынка как такового не существует. Все, что есть, — это отдельные люди, заключающие отдельные сделки. Если бы я хотел увидеть рынок, куда бы я пошел? Даже если бы я физически отправился в существующий зал торгов, я бы увидел только людей, занятых торгами с другими людьми. Где же там «Рынок»? Однако подобный аргумент имеет мало смысла, поскольку он не учитывает того, как люди выстраивают отношения с рынком. Когда ведущий новостей сообщает, что «со вчерашнего дня индекс Доу-Джонса вырос на 3%», или когда мы смотрим на бегущие по экрану Bloomberg цены, мысль о том, что это результат отдельных сделок, представляется весьма абстрактной. Даже если мы знаем, что рынок в конечном счете состоит из отдельных сделок, это знание подавляется для того, чтобы мы могли представить себе ценовые колебания как проявления рынка.

Мы можем взглянуть на этот образ «Рынка» с точки зрения фантазии. В приведенном выше отрывке Жижек описывает, как «символический порядок структурируется вокруг некой травматической невозможности, вокруг чего-то такого, что не может быть символизировано». Выше мы увидели, как рынок, пользуясь этой терминологией, структурирован вокруг стоимости и как стоимость невозможно оценить окончательно. Фантазия «Рынка» функционирует для того, чтобы «скрыть» невозможность согласования цены и стоимости. Она нужна, чтобы «заполнить прореху в Другом» [2] через преобразование цен, полученных в результате случайных столкновений между отдельными заблуждающимися людьми, в выражения трансиндивидуальной рациональности.

У Жижека понятия «воображаемое», «фантазия» и «идеология» часто взаимосвязаны. Функцию «воображаемого», однако, не нужно путать с расхожим представлением об идеологии как о завесе, скрывающей подлинное состояние реальности. Напротив, учитывая различие между реальным и реальностью, идеология является неотъемлемой частью устройства реальности. Ключевая формулировка Жижека такова:

«Идеология не является выдуманной иллюзией, дающей нам возможность сбежать от невыносимой реальности, по своей сути она — фантазийная конструкция, служащая опорой для самой нашей “реальности”: “иллюзия”, структурирующая наши эффективные, реальные, общественные отношения и тем самым маскирующая невыносимую, реальную, непостижимую сущность <…> Функция идеологии состоит не в том, чтобы предложить нам способ ускользнуть от нашей реальности, а в том, чтобы представить саму социальную реальность как уход от некой травматической, реальной сущности» [3].

Воображаемое может на самом деле скрывать лежащий в ее основе травматический раскол, но это сокрытие является неотъемлемой частью самого функционирования реальности. Воображаемое не является производным от онтологического порядка, нейтрализовав которое, мы добьемся состояния истины. Истина не располагается где-то позади или вне воображаемого порядка, а лежит как раз в переплетении воображаемого с реальным и символическим. Как мы увидим, существуют многочисленные конфигурации фантазии рынка. Все эти конфигурации предполагают определенную взаимосвязь между ценой и стоимостью, и каждая конфигурация структурирует и стимулирует определенную форму торгов. Фантазии не имеют формы логичного и последовательного аргумента. В особенности это касается спекулятивных рыночных фантазий. Они умудряются поддерживать веру в то, что цены отражают стоимость, в то же самое время признавая некоторые исключения из этого правила, которые позволяют спекулянту извлекать прибыль.

Иногда говорят, что философия Жижека заключает в себе негативную онтологию. Одна из аксиом его философии, касающаяся отношения между символическим (язык, смысл, закон и т.д.) и реальным, полагает взаимозависимость между возможностью и невозможностью символизации. Любой символический порядок создается вокруг «нехватки» символизации, точки, где символизация невозможна. Эта нехватка — не просто признак недостаточности символизации. Она является самым что ни на есть структурирующим принципом символического порядка. Жижек утверждает, что «область символического сама по себе уже всегда перечеркнута, покалечена, пориста, структурирована вокруг некоего экстимного [4] ядра, некой невозможности» [5]. Он даже развивает эту мысль, утверждая, что эта невозможность является непременным условием возможности символизации и образования социальной реальности: «Реальность сама по себе есть не что иное, как воплощение определенной закупорки в процессе символизации. Чтобы реальность могла существовать, что-то должно остаться невысказанным» [6]. «“Реальность” существует лишь постольку, поскольку существует онтологический разрыв, трещина в самой ее глубине — травматический избыток, инородное тело, которое не может быть в нее интегрировано» [7].

Финансовые рынки — это сгустки деятельности, связанной с покупкой и продажей. С одной стороны, эта деятельность порождает символизации в виде цен. Бесконечные котировки, образующиеся на различных биржах, демонстрируют, что символизация стоимости, безусловно, возможна. С другой стороны, торги на различных финансовых рынках обусловлены как раз невозможностью символизирования стоимости. Если бы было возможно определить точную стоимость акций, исчезла бы большая часть причин для торговли ими. Если бы все будущие дивиденды и колебания цены были бы включены в текущие цены всех торгуемых акций и ценных бумаг, инвесторы могли бы просто оставаться при своем. Большая часть торговой деятельности просто бы прекратилась.

Неопределенность стоимости акций, невозможность точной символизации — вот что движет торговлей на финансовых рынках. В этом смысле мы можем перефразировать Жижека, чтобы описать функционирование этих рынков: «Рынок существует лишь постольку, поскольку существует онтологический разрыв, трещина в самой его глубине — травматический избыток, инородное тело, которое не может быть в него интегрировано». Травматический избыток в глубине рынка — это реальное стоимости. Рыночные фантазии нужны для того, чтобы управляться с этим избытком.

Примечания

1. Пер. К. Стоборода (Издание на рус. яз.: Жижек С. Возвышенный объект идеологии). — Примеч. ред.

2. Пер. К. Стоборода (Издание на рус. яз.: Жижек С. Возвышенный объект идеологии). — Примеч. ред.

3. Пер. К. Стоборода (Издание на рус. яз.: Жижек С. Возвышенный объект идеологии). — Примеч. ред.

4. Экстимный — один из ключевых неологизмов Жака Лакана, буквально означающий «интимно внешний». Он отсылает к идее о том, что наши самые интимные желания являются порождением Другого, то есть внешне обусловлены.

5. Žižek S. Looking Awry. P. 33.

6. Ibid. P. 45.

7. Жижек С. Щекотливый cубъект. С. 99.

Источник: Бьерг У. Как делаются деньги? Философия посткредитного капитализма. М.: Ад Маргинем Пресс, 2018. С. 42–47.