Кто «уникален»? Европейский стандарт в современных обществах

В споре с московскими знакомыми о том, имеет ли Беларусь право на суверенитет, услышал следующее мнение: есть ли у белорусов уникальный язык? уникальный эпос? уникальная кухня? уникальный национальный костюм? уникальная архитектура? Если ничего из перечисленного у Беларуси нет, то права на суверенитет она не имеет. Суверенитет — он только для тех, кто уникален. Кто не уникален, тот подчиняется тому из своих соседей, на кого больше похож.

Отвечая, я заметил, что связывать культурную уникальность и право на суверенитет — это жуткая архаика.

Двести лет назад тезис об уникальности в самом деле имел значение. Для братьев Аксаковых — первых русских националистов — схожесть народных сказок в условном Витебске и условном Ярославле была решающим аргументом в пользу русификации Витебска. С их точки зрения, язык, который они могли понять без словаря, не являлся языком. А народ, использующий его, не являлся народом и не заслуживал суверенитета.

Так было в XIX веке — во времена крепостного рабства, монархии, ручного труда, паровой тяги и всеобщей нищеты. Вопрос в том, кого сегодня волнует уникальность? В наши дни национальное государство — это не про «уникальную культуру», а про «европейский» уровень жизни в сочетании с «европейскими» свободами. 

Культурная уникальность прилагаетесь к уровню жизни. В некоторых случаях граждане видят в уникальности рецепт, позволяющий в ближайшем будущем достичь желаемого уровня жизни. Тогда на свет появляется тот самый национализм, которого так боятся в Москве. В некоторых случаях в уникальности видят препятствие, и тогда европеизация бежит наперегонки с массовой иммиграцией. Ситуация, когда граждане готовы жертвовать своими доходами во имя сохранения уникальности, — кажется, так ведут себя современные россияне. Впрочем, экономическую логику можно увидеть и здесь: они могут жертвовать частью, чтобы не лишиться всего.

Национальные государства на территории бывшего СССР успешны ровно настолько, насколько способны удержать своих граждан от решения сменить паспорт, обеспечивая им «европейский» стандарт жизни.

Если бы Эстония — на данный момент наиболее успешная из стран бывшего СССР — гарантировала своим гражданам только образование на эстонском языке, она бы давно опустела, как соседняя Псковская область. Богатейшие скандинавские страны, Нидерланды, Германия и Англия без труда проглотили бы миллион эстонцев, несмотря на всю их уникальность.

К счастью для Эстонии, помимо языка, она в состоянии обеспечить высокий уровень доходов, медицинское обслуживание, образование, свободу прессы. Эстония пока отстает от Финляндии, но уже обогнала Москву по уровню зарплат. Самые амбициозные эстонцы активно уезжают в Стокгольм, Эдинбург и Роттердам. Зато эстонцы со средними потребностями остаются. Каждое индивидуальное решение эстонца оставаться эстонцем — это победа Эстонии в мировой конкуренции за людей. И достигнута она не за счет увеличения числа харчевен в Таллинне и Пярну, в которых можно заказать kartuliporss (жуткого вида картофельные оладьи с крупными кусочками жареной свинины внутри). А за счет возможности ежедневно заказывать их двойные и тройные порции, не думая о счете.

В наши дни национальное государство не копирует общину односельчан, связанных кровными узами, диалектом и традициями. Эстония, конечно, требует от своих новых граждан знать язык и уважать местные правила. В нынешних условиях это скорее тест на умственные способности и поведенческую адекватность. Сегодня национальное государство копирует акционерное общество: свободный вход, свободный выход, финансовые гарантии. Где лучше условия, там больше акционеров. Где хуже условия, там их просто нет.

В этой связи, вопрос о том, есть ли у Беларуси право на суверенитет или нет, — это не вопрос об уникальности. Уникальна Беларусь или вторична — кого, кроме дремучих российских империалистов, это волнует? Если процент по ипотеке будет как в Германии, детская медицина — как в Исландии и средняя зарплата — как в Ирландии, легитимность и право на суверенитет образуются само собой.

Никто не будет спорить с тем, что по сравнению с той же Эстонией Беларусь — бедная страна. С другой стороны, в Беларусь есть эмиграция. В том числе, и из России, как ни странно. Тот факт, что ежегодно несколько тысяч граждан России, чья культурная «уникальность» ни у кого не вызывает сомнений, меняют свои паспорта на паспорта «сомнительной» Беларуси, говорит о том, что в наши дни «уникальность» проигрывает «экономике». И если завтра Беларусь вдруг станет второй Эстонией, мы удивимся, как много нынешних сторонников «великодержавной» риторики, в поисках лучшей жизни, начнут читать Якуба Коласа и Янку Купалу.