Яша Мунк: после полураспада демократии

Недемократический либерализм (неолиберализм) вызван реакцией на нелиберальную демократию (популизм). В этом процессе важна не система реакций и интересов, но общее сужение политического поля: политика перестает пониматься как то, что имеет отношение ко «всем». Все проблемы, даже глобальные, кажутся локальными: их можно решить манипуляциями и противостоянием манипулированию. Усложняется и роль прессы: если раньше пресса понималась как институт, способный производить истину, а артикуляция политических интересов и преимуществ была как бы ее побочным продуктом (хотя, конечно, действительность была далека от идеала), то теперь пресса — это форма представительной власти, но при этом она полностью лишена тех обязательств, которые есть у парламентской власти. Именно поэтому оказались невозможны все эти формы прямой демократии (электронной, сетевой), на которые возлагали большие надежды; точнее, они оказались отчасти возможны только там, где заранее ясны обязательства разных институтов друг перед другом. Но даже в самых развитых странах есть слепые пятна или непроясненные задачи институтов.

Популизм нельзя понимать как вариант реакционного радикализма. В Европе ультраправые радикальнее умеренных правительств, идущих на компромиссы. Но Трамп умереннее республиканского мейнстрима, который годами становился все более воинственным: ястребом или фундаменталистом Трампа не назовет никто. Поэтому нельзя думать, что оспорить популизм можно, просто доказав его чрезмерные или неуместные притязания. Нужно выделять другое: популизм непоследователен, потому что он представляет собой множественную реакцию на полиэтничность и развитие социальных сетей. Реактивной политике популизма нужно противопоставить активную политику развития демократических институтов, каждый из которых обосновывает свое место в «разделении труда» политиков.

Кризис левого движения связан с тем, что политика стала пониматься массой избирателей не как расширение свобод, а как расширение контроля. Лозунг Брекзита был «Вернем себе контроль», якобы похищенный глобальными европейскими институтами. Даже цветные революции всегда шли под лозунгом возвращения широким массам контроля над властью, которая зарапортовалась, стала коррумпированной и потому нуждается в установлении строгих правил контроля. Но левым в мире таких правил делать нечего, как и правым, поэтому поневоле прозрачность политики нанесла больший удар по партиям, чем глобализация и создание общеевропейских институтов. Необходимо показать, где именно свободы могут быть расширены, причем не столько в смысле отказа от чрезмерности секьюритизации, озабоченности безопасностью, сколько через расширение гарантий для свобод совершенно различного рода. Нужно расширить повестку левых, от борьбы за права угнетенных меньшинств до борьбы за права всех, кто взял на себя обязательства перед политикой, политической жизнью — общим полисом.

Популизм и подрыв демократии происходит в тех странах, где люди начинают доверять внеполитическим средствам решения политических вопросов: то ли деньгам, то ли прочим активам, рассматриваемым как стабильные накопления, но также системе неофициальных связей и гарантированной карьеры. Например, в Турции, где родители знают, кем именно станут их дети, люди легко мирятся с любым свертыванием демократии, в том числе и с закрытием университетов или ограничением сетевого общения. Тогда как демократизм появляется там, где выдвигаются неожиданные альтернативные проекты для новых поколений.

Необходимо дополнить обычные инструменты демократизации, от прозрачности и политкорректности до местного самоуправления и расширения политического участия, особой формой солидарности локальных сообществ — через государственные границы. Европейцы должны понять, что их волнуют одни и те же проблемы, американцы должны научиться понимать китайцев и мексиканцев. И это должно произойти не на уровне частных контактов, а на уровне артикулирования местными сообществами не только своих интересов и запросов, но и своих задач и обязательств на ближайший срок.

Яша Мунк представляет свою книгу «Народ против демократии»

Демократия и либерализм могут далеко разойтись не столько по своим средствам, сколько по целям. Прежняя система «страхования» демократической системы разрушена, теперь любой популист объявляет себя демократом, а любой экономически успешный субъект — либералом. Это не просто обесценивание слов, это отсутствие возможности спросить о соответствии или несоответствии заявленных идеалов решениям: любой может сколько угодно принимать неразумные решения в угоду массам, ссылаясь на давление непреодолимых обстоятельств. Но политика начинается там, где обстоятельства кончаются и начинается суверенное решение: воздаяние всем за уже совершенное, за допущенные ошибки и амнистия на условии взятия на себя выполнимых обязательств. Ни простые штрафы, люстрации, ни очередной тур политической борьбы со все более громкими заявлениями проблемы не решают. Нам нужно уметь вернуть демократию к ее собственным истокам: власть тех, кто знает, в каком случае и за что надо брать ответственность — может, и не для всех случаев знает, но достаточно отчетливо.

Яша Мунк  — об основаниях и целях политического участия

Э.Дж. Дионн («Вашингтон Пост»), собеседник Мунка, признаёт, что народ недоволен малой мерой политического участия — например, властью партий, но молодежь будет недовольна и той мерой участия, которую среднему классу все больше и больше предлагают популисты. Мунк замечает, что нельзя понимать политику только как наступление новой волны: во-первых, партии начинают вести себя слишком уклончиво, формулируя свои программы размыто. Во-вторых, молодежь легко можно напугать любыми запретами на критику правительства, пример чему мы видим в России, где столкновение с правительством грозит столкновением со всей патерналистской системой, держащейся на подпорках уже принятых всеми запретов. Наконец, недовольство запретами часто формулируется и молодежью, и средним классом не только как недовольство ограничением демократии, но и как недовольство феноменом демократии: например, голосующие за Ле Пен или за «Право и справедливость» в Польше раздражены тем, что демократия «запрещает запрещать» иммиграцию, «запрещает» национальные интересы. Но превратное понимание демократии в массах, в том числе молодежных, — площадка для новой экспертной работы.