Реалистическая теория государства

От редакции: Выражаем признательность Издательству Европейского университета в Санкт-Петербурге за предоставленную возможность публикации главы из книги доктора социологических наук, профессора, научного руководителя Института проблем правоприменения ЕУСПб Вадима Волкова «Государство, или Цена порядка».

Описанные выше теории содержат сильный нормативный элемент. Их авторы так или иначе обосновывают государство, пишут о том, каким оно должно быть. Немецкий социолог Макс Вебер (1864–1920) пошел другим путем. Термины, обозначающие исторические формы политических образований, для него вторичны, а первичны аналитические понятия, применимые ко всем таким формам. Он выделил генетическое ядро любого автономного политического образования (в том числе того, что известно как «государство») и назвал это «политической общностью» или «политическим союзом». Вебер приводит, как он выражается, «концептуальный минимум», который делает общность политической, — «насильственное утверждение организованного господства над территорией и населяющими ее индивидами» [1]. Иными словами, политическая общность или политический союз появляется тогда, когда есть территория, готовность к насилию и определенный тип коллективного действия, а именно управление другими людьми и поддержание определенного порядка, причем это действие отлично от хозяйственного действия вроде распоряжения товарами, землей или финансами.

Политические общности или союзы выступают в истории под различными именами, образуя княжества, полисы, республики, халифаты, герцогства, эмираты, империи и т.п. Государство — это одно из имен того же самого, получившее статус родового понятия, недавняя, но наиболее распространенная сегодня форма политического союза, возникшая в результате трансформации предшествовавших форм. Использование социологического термина «политический союз», не совпадающего ни с одной из эмпирических форм, дало Веберу ресурс дистанцирования, необходимый для создания реалистической теории государства, которая свободна от идеологии и нормативных коннотаций.

Реалистическим взглядом на государство Вебер во многом обязан своему современнику, немецкому социологу Францу Оппенгеймеру, который первым изложил социологическую теорию происхождения государства в книге «Государство», вышедшей в 1908 году (сам Оппенгеймер, впрочем, приписывает эту идею чешскому юристу Людвигу Гумпловичу). Что есть государство как социологическое понятие? — вопрошает Оппенгеймер. И дает такой ответ: «[Государство] целиком и полностью на стадии генезиса и, в сущности, почти целиком на первых стадиях своего существования есть социальный институт, силой насаждаемый группой победителей на побежденную группу с единственной целью поддержания господства победителей над поверженными и защиты от внутреннего восстания и нападений извне. Телеологически, это господство не имело никакой другой цели кроме экономической эксплуатации подчиненных со стороны победителей. Нет ни одного известного в истории примитивного государства, которое бы появилось каким-то другим способом» [2]. Оппенгеймер разворачивает свои аргументы, изучая исторические примеры. Вебер продолжает эту линию, создавая теорию господства.

Что делает общность политической? И что делает политическая общность? Для социологии Вебера понятие социального действия является ключевым, и он определяет через него также специфику политического союза. Способ действия, присущий политическому союзу, — это использование физической силы. Однако это не любое насилие. Просто банда грабителей не составит политического союза, ибо применение силы ради наживы не содержит политического элемента. Точно так же и хозяйственная общность, которая берется за оружие от случая к случаю и по необходимости, не образует искомый тип общности. Политическое свойство возникает тогда, когда применение насилия является постоянным, «профессиональным» занятием одного и того же сообщества и подчинено цели установления порядка, т.е. регулирования жизни на определенной территории. Оно отделено от хозяйствования в том числе моральным запретом на физический труд (а часто и на торговлю) и подчинено управленческим задачам.

Изначально политический союз формируется как свободно организующаяся общность воинов, пишет Вебер, «стоящая вне порядков повседневности и над ними» — иными словами, претендующая на особое происхождение и статус. Он конституируется как братство свободных мужчин (в силу обладания оружием и способности противостоять принуждению) и противопоставлен тем, по отношению к кому осуществляется принудительная эксплуатация.

Вебер выделяет несколько ключевых трансформаций политического союза. Сначала на основе такого союза формируется аппарат принуждения, способный обеспечить подчинение в самых широких масштабах. Референтом для политических общностей выступают другие такие же общества, а отношения между ними — как правило, это военная вражда или тактические союзы — маркируются посредством территории и ее границ. Удержание территориального господства предполагает, что политический союз, который на него претендует, успешно подавляет частное насилие, поскольку оно противоречит его военным интересам, т.е. запрещает насильственное решение конфликтов и становится гарантом гражданского мира. Это равнозначно появлению некоторых публичных функций, которые берет на себя аппарат принуждения. Далее, как пишет Вебер, «если в раннее время союз реагировал на поведение, прямо считающееся преступным, только под давлением религиозных или военных интересов, то теперь преследование более широкого круга преступлений против личности и имущества было поставлено под гарантию политического аппарата принуждения» [3]. То есть в определенный исторический момент политический союз берет на себя обязанность по защите широкого круга гражданских прав. Вебер не оставил нам подробного анализа этих процессов, но за него это сделали несколько блестящих социологов: Норберт Элиас, Теда Скочпол, Чарлз Тилли, продолжившие эту традицию мысли до конца ХХ века.

Когда и как уместно говорить о государстве? По мысли Вебера, понятие государства появляется лишь на определенном этапе эволюции политического союза, причем как способ легитимации двух ключевых организационных достижений:

1) монополизации насилия в пределах определенной территории;

2) рационализации правил применения насилия (появления «правопорядка»).

Важно понимать, что «государствами» стали называть сумевшие выжить в течение длительного времени политические общности, которые потом распространили этот термин на своих предшественников. То, что стало организационной инфраструктурой их господства (управленческие и фискальные аппараты, правовые режимы и идеологии), до определенного момента было лишь изобретаемыми по случаю средствами выживания, с которыми политические сообщества экспериментировали на свой страх и риск.

В таком контексте становится понятным знаменитое определение государства, которое Вебер приводит в лекции «Политика как призвание и профессия» (1918). Оно предваряется рассуждением о том, что сегодня государства берут на себя разнообразнейшие экономические и социальные задачи, могут выступать в разных политических формах, но константой является не цель, а специфическое средство, которое они используют, — насилие (или принуждение), а также организационная форма, поддерживаемая этим средством. Соответственно, «государство есть то человеческое сообщество, которое внутри определенной области… претендует (с успехом) на монополию легитимного физического насилия» [4]. Здесь важно каждое слово, и каждое слово впоследствии породило много отдельных исследований.

Во-первых, государство — это не воображаемое или фиктивное тело, а вполне конкретное сообщество «государственников», политическое сообщество или союз, идентифицирующий себя через территориальность и в своей основе делающий всегда одно и то же. Это один из компонентов веберовского реализма.

Во-вторых, то, что делает этот союз, это строительство и воспроизводство структур для обеспечения длительного господства, прежде всего — поддержание монополии насилия средствами насилия.

В-третьих, это насилие легитимно, то есть преподносится как основанное на особом праве и таковым воспринимается большинством населения, что, в свою очередь, обеспечивает успешность и устойчивость господства.

Государство и есть такое состояние социума, когда монополия насилия поддерживается успешно и устойчиво. Ибо если государственникам не удается создать адекватную организационную инфраструктуру и обеспечить легитимность, то жесткая военно-экономическая конкуренция политических союзов сметет их на свалку истории, что произошло со многими десятками известных нам политических образований.

Если следовать логике Вебера и при этом увеличить воображаемую историческую дистанцию, то центральным явлением истории будет глобальный тысячелетний процесс формирования и разрушения государств, включающий траектории множества политических союзов, в том числе тех, что исчезли, так и не создав долговременные структуры, необходимые для признания их «государствами». Непрекращающееся территориальное дробление таких союзов может быть сколь угодно мелким или крупным. В перспективе реалистической теории государства идеи Макиавелли, Гоббса, Пуфендорфа, Локка, Штейна и других предстают скорее частью самого процесса формирования государств или его отражением, нежели его научным анализом. Это интеллектуальные всплески, попытки найти новый язык, создать картину мира, происходившие в особенно драматичные моменты формирования государств — когда распадались и складывались заново территориальные монополии силы, а политические сообщества, стремившиеся построить или захватить аппараты господства, изобретали для этих целей новые организационные и символические инструменты.

Соответственно, мыслить государство независимо от тех категорий и схем, которые оно само предлагает, — значит занять открытую Вебером (не без влияния Маркса) социологическую позицию. Это позиция остраненного описания процесса организационной эволюции политических общностей и практики поддержания социальной конфигурации, которая сегодня привычно называется «государством».

Примечания

↑1. Вебер М. Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии: В 4 т. Т. 2. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2017. С. 273.

↑2. Oppenheimer F. The State: its history and development viewed sociologically / Trans. by J.M. Gitterman. BiblioLife, 1922. P. 15.

↑3. Вебер М. Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии. С. 279.

44. Вебер М. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 645.

Источник: Волков В.В. Государство, или Цена порядка. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2018. С. 50–57.