Партийные институты и левая оппозиция после XV съезда ВКП(б) (на примере Уральской области)

Политическая жизнь нэповской России до сих пор является одной из малоизученных страниц отечественной истории. Неполно исследованы содержание и формы внутрипартийной борьбы, ее социальный аспект. В частности, еще много предстоит сделать для изучения левой оппозиции в СССР. Вспыхнувший было в период перестройки интерес к этой странице истории КПСС в 90-х годах XX века почти угас. Одним из немногих исключений были монографии В.З. Роговина [20].

В последние два десятилетия периодически появлялись отечественные работы, посвященные истории левой оппозиции и биографиям ее лидеров [2; 3; 7; 18; 19; 29], но до появления обобщающего труда по данной теме, по всей видимости, еще далеко. Схожая ситуация, согласно мнению американского исследователя К. Монти, сложилась и в англоязычной историографии. С момента распада СССР до 2008 года вышло лишь одно крупное исследование на английском языке, посвященное фракционной борьбе 20-х годов ХХ века, — работа И. Халфина [33, p. 84; 32]. Между тем научный анализ внутрипартийного противостояния 1920-х годов важен, так как его итоги оказали прямое влияние на ход исторического развития страны и мира. Как писал известный биограф Троцкого И. Дойчер, «вопросы, по поводу которых шла борьба, входили в число самых величайших и сложнейших, какие когда-либо служили предметом для столкновения: на карту была поставлена участь 160 миллионов человек и судьба коммунизма в Европе и Азии» [4, с. 295].

Представленная статья посвящена реконструкции форм и технологий борьбы партийных институтов Уральской области против левой оппозиции (самоназвание: большевики-ленинцы) в 1928–1930 годах. Этот период партийной истории находится в тени предыдущих политических событий. В 1926–1927 годах левые большевики, объединившись в единую фракцию (так называемая объединенная оппозиция или троцкистско-зиновьевский блок) под руководством Л.Д. Троцкого и Г.Е. Зиновьева, осуществили самую масштабную за все 20-е годы попытку перехватить власть над партией, с целью изменения политического курса. В случае успеха левые хотели провести демократизацию внутрипартийного режима, ускорить рост государственной промышленности, ограничить рост капиталистического сектора экономики, который вырос за годы НЭПа и угрожал, с их точки зрения, завоеваниям революции. Также этим завоеваниям угрожала принятая в среде правых большевиков теория «социализма в одной стране», которую большевики-ленинцы отрицали, считая ее антимарксистской. Их идея построения социализма была тесно связана со стратегией более активной внешней политики.

XV съезд ВКП(б) в декабре 1927 года поставил точку в истории фракции. В резолюции партийного форума говорилось, что «принадлежность к троцкистской оппозиции и пропаганда ее взглядов» несовместимы с членством в ВКП(б) [17, с. 1246]. Накануне и после съезда множество оппозиционеров были лишены партбилетов, а в начале 1928 года лидеры фракции и активисты отправлены в ссылку.

В последующие два года после XV съезда в разных частях СССР большевики-ленинцы, в первую очередь, сторонники Л.Д. Троцкого, предприняли ряд попыток возобновить борьбу. Ситуация в стране благоприятствовала оппозиционной активности. Хлебозаготовительный кризис, подготовка и начало индустриализации вели к снижению уровня жизни и недовольству населения. Это недовольство могло сделать людей более восприимчивыми к агитации левых. Однако и на этот раз большевиков-ленинцев ждало поражение. Они не смогли полностью восстановить свои силы. Большое количество партийцев еще в 1927 году отошли от оппозиции. Те, кто остался верен своим взглядам, оказались отделены друг от друга географически и символически. Одни были отправлены в ссылки в отдаленные районы СССР, другие хотя и остались на прежнем месте проживания, но были изгнаны из партии. (Таким образом, оппозиционные группы в 1928 году состояли как из действующих членов ВКП(б), так и из бывших.) Вдобавок к этому, с 1928 года среди большевиков-ленинцев начали усиливаться разногласия по поводу оценки внутренней политики. Часть из них, под впечатлением от начала индустриализации и ряда других мероприятий, проводимых властью, стала склоняться к примирению со сталинской группой.

И, конечно, активное противодействие оппозиции оказали властные институты: партийная бюрократия препятствовала активизации троцкистов внутри ВКП(б), а ОГПУ производило аресты членов нелегальных групп.

На Урале, так же, как и в других районах страны, большевики-ленинцы создавали нелегальные сообщества, распространяли листовки, выступали на собраниях с критикой недостатков существующей политической и экономической системы. Деятельность оппозиционеров, в рассматриваемый период, наблюдалась в Перми, Свердловске, Челябинске, других городах и населенных пунктах области. Пик активности уральских большевиков-ленинцев приходится на вторую половину 1928 — начало 1929 года. Последняя из фиксируемых по архивным материалам нелегальных групп была ликвидирована в Надеждинске в 1930 году [23, с. 19; 30, с. 96].

Как уже говорилось выше, история политического конфликта с оппозицией 1928–1930 годов несколько терялась на фоне предыдущих межфракционных баталий. В советское время считалось, что с момента XV съезда с «троцкистской оппозицией» было покончено, ну, или почти покончено. Соответственно, специальных научных работ, посвященных борьбе с троцкистами в 1928–1930 годах, было крайне мало. В 1968 году вышла статья Л.С. Озерова, в которой впервые было показано, что оппозиция в СССР продолжала деятельность и после декабря 1927 года [10]. В 1974 году в научном сборнике, выпущенном в Свердловске, была опубликована статья В.М. Куликова и Н.Ф. Плотникова, в которой давался краткий очерк борьбы с оппозицией на Урале в 1928–1930 годах [8]. Конечно, в обеих статьях была дана официальная идеологическая оценка событий, но, тем не менее, указанные исследования давали общее представление о политическом противостоянии того периода.

В постсоветский период вышло несколько работ за авторством А.В. Гусева [2; 3], В.З. Роговина [21], В.В. Шабалина [30], в которых рассматривалась история большевиков-ленинцев в 1928–1930 годах. По понятным причинам, главным действующим лицом в этих трудах являлась левая оппозиция, и действиям партийных институтов не уделялось специальное внимание.

В статье пойдет речь о двух видах институтов (учреждений). Во-первых, о комитетах, которые руководили партийной жизнью конкретной административно-территориальной единицы: города, района, округа, области. Во-вторых, о контрольных комиссиях, которые функционировали параллельно с комитетами и осуществляли борьбу с нарушениями устава партии и коммунистической этики.

Все 20-е годы в РКП/ВКП(б) нарастали антидемократические тенденции. Важные поворотные пункты на этом пути — запрет фракций и формирование номенклатуры. Левая оппозиция требовала реформировать внутрипартийный режим. Особое неприятие вызывало назначенство секретарей партийных комитетов и то, что номенклатура превращалась в социальный слой, неподконтрольный рядовым коммунистам и оторванный от трудящихся. Требование оппозиции реформировать систему управления ВКП(б) (выборность, ротация и т.п.) несло угрозу партийной бюрократии и ее учреждениям. Большевистские функционеры, чье положение стабилизировалось в годы НЭПа, не хотели терять свои социальные позиции. Для них сторонники Троцкого и Зиновьева были не только, а может быть и не столько, «еретиками», которые собирались как-то не так строить социализм, а теми, кто собирался лишить их власти.

Партийные чиновники обрушили на своих соперников всю мощь партийных институтов. Их выбор стороны в политической борьбе еще больше закрепил недемократический характер ВКП(б) и стал очередным шагом к превращению партийных комитетов и контрольных комиссий в инструменты формирующегося тоталитарного режима.

После XV съезда ВКП(б) партийные учреждения разных уровней — комитеты и контрольные комиссии (КК) — подводили итоги противостояния с объединенной оппозицией. Продолжался поиск коммунистов, связанных с большевиками-ленинцами. Велось партийное следствие в отношении уже выявленных фракционеров. Особенность этих мероприятий на Урале заключалась в том, что выявление оппозиционеров-активистов велось целенаправленно благодаря информации, которую передал контрольной комиссии, бывший лидер областной фракционной организации С.Н. Кузовников [1]. Он дал сведения о функционировании региональной фракционной структуры и назвал фамилии более двух десятков уральских оппозиционеров-активистов («уполномоченных», руководивших деятельностью большевиков-ленинцев в различных населенных пунктах области). Окружным контрольным комиссиям оставалось лишь провести следственные процедуры и вынести решения о наказании. Например, по показаниям Кузовникова в Сысерти были исключены из ВКП(б) трое местных активистов [24, л. 152].

Партийные функционеры вели тщательный пофамильный учет всех, кто был замечен в поддержке оппозиции или, даже, как тогда говорили, проявил колебания в этом вопросе. Первичная информация собиралась по городам, районам и округам, а затем передавалась в областной центр — Свердловск. Например, в Перми был составлен «Список членов ВКП(б), привлекаемых к партийной ответственности за фракционную работу, сомневающихся и сочувствующих оппозиции», который включал фамилии 32 партийцев из населенных пунктов округа, где была отмечена активность большевиков-ленинцев: Перми (с Мотовилихой) и Чусового [16, л. 174–175].

В Свердловске полученные со всей области данные обобщались и анализировались. Мне удалось найти два документа, которые дают представление о численности внутрипартийной оппозиционной среды, т.е. не только тех, кто напрямую участвовал во фракционной деятельности, но и тех, кто выражал этой деятельности (и соответствующим идеям) сочувствие. Оно могло проявляться по-разному. Кто-то отказывался голосовать на собраниях при осуждении оппозиции или даже предлагал обсудить ее предложения, кто-то был замечен в чтении запрещенных текстов, например «Завещания Ленина», и т.п.

Первый документ — пофамильный список уральских коммунистов, исключенных из ВКП(б) за «фракционную работу». Он датирован 30 декабря 1927 года и содержит 93 фамилии. Второй документ составлен чуть позже — 1 февраля 1928 года, когда в областной КК накопилось больше информации с мест. Он представляет собой таблицу, содержащую только количественные данные. Благодаря этому документу мы можем узнать, что на 1 февраля 1928 года в Уральской области партийными органами был взят на учет 551 человек. Все эти люди являлись, согласно названию источника, либо «активными оппозиционерами», либо «колеблющимися», либо «примыкающими» к оппозиции. Точная цифра в таблице дана лишь по колеблющимся, их — 305 человек. 129 исключенных и 110 наказанных, видимо, нужно относить к двум другим оставшимся категориям [28, л. 99].

Когда выяснилось, что активизация большевиков-ленинцев наблюдается во многих населенных пунктах страны, ЦК ВКП(б) стал рассылать на места циркуляры, в которых регламентировался сбор информации о деятельности оппозиции и формы противодействия. Наиболее известным, можно сказать этапным документом, являющимся реакцией на эту активизацию, был циркуляр за подписью В.М. Молотова от 26 сентября 1928 года. Документ содержал постановление ЦК ВКП(б), которое было принято, как говорилось в самом документе, ввиду ослабления внимания парторганизаций к «идейно-политической борьбе с троцкистскими элементами» и ввиду «новых попыток их оживления».

ЦК требовал усилить идейно-политическую борьбу с «троцкистскими элементами» путем «настойчивого индивидуального разъяснения соответствующих вопросов отдельным товарищам, в особенности рабочим» и путем «решительного отпора на собраниях всяким антипартийным выступлениям…».

Наконец, в циркуляре содержалось требование более жестко реагировать на активизацию левых: «В отношении подпольных антипартийных и антисоветских группок, особенно когда они вносят элементы разложения в рабочую среду, необходимы решительные меры революционной репрессии» [12, л. 20]. Этот пункт фиксировал новое отношение партийной верхушки к троцкистам. Если в резолюции XV съезда ВКП(б) антисоветскими назывались только тактические приемы фракционеров и все подобные обвинения (связи с контрреволюционерами, создание «троцкистской партии» и т.п.) имели конъюнктурный, тактический характер [17, c. 1245], то сентябрьский циркуляр применял прилагательное «антисоветский» для характеристики сущности нелегальных групп большевиков-ленинцев. Отныне с ними начинали бороться не как с фракционерами, пусть и бывшими, а как с врагами государственного строя. Последствием директивы ЦК, как отмечает А.В. Гусев, стал резкий рост масштабов арестов. Кроме того, с конца 1928 года часть арестованных стали помещать в политизоляторы [3, с. 100].

Для большей эффективности борьбы с оппозицией между всеми партийными инстанциями шел постоянный обмен соответствующими сведениями. В Свердловск, как и в Москву, с мест шли данные о деятельности троцкистов, а обратно отправлялись письма, в которых содержалась обобщенная информация по всему Уралу. Данная практика позволяла местным руководителям иметь обобщенную картину деятельности оппозиции в области.

Очень важным и незаменимым источником информации было ОГПУ. Руководство окружных комитетов и особенно обкома ВКП(б) регулярно получало от чекистов информационные сводки, в которых освещалась деятельность большевиков-ленинцев.

Собранная парторганами информация позволяла принимать контрмеры против оппозиции. Контрмеры, как и до XV съезда, состояли из профилактических и репрессивных мероприятий.

К профилактическим мероприятиям относились действия, направленные на предотвращение распространения оппозиционных идей. Речь, прежде всего, идет о разъяснении официальной точки зрения на те или иные политические события, а также о формировании и поддержании негативного отношения к большевикам-ленинцам.

В течение всех 20-х годов шел процесс формирования негативных образов оппозиции. После 1927 года он не только не прекратился, а наоборот усилился. И. Халфин, который исследовал генезис термина «оппозиция», назвал этот процесс «демонизацией» [32].

Официальная пропаганда делала упор на то, что троцкисты своей нелегальной деятельностью мешают строить социализм, помогая врагам советского государства. Подача материала в печати, посвященного этому вопросу, была построена таким образом, что оппозиция в нем высмеивалась и оскорблялась. «Тупыми лбами по большевистской крепости (Стадо мистера Троцкого)» — так, например, была озаглавлена одна из статей в газете «Уральский рабочий» [5].

Широко внедрялись политические мифы, возникшие еще до XV съезда. К ним относились обвинения в меньшевизме и утверждение, что оппозиция состоит главным образом из оторвавшихся от пролетариата служащих и небольшого количества несознательных рабочих.

Идеологическое воздействие на граждан, как членов партии, так и беспартийных, шло через собрания, печать, учебные заведения, в том числе такие, как совпартшколы, ленинские кружки, где население получало политические знания. Новые жители городов — выходцы из деревень, а также подрастающее поколение, воспринимали отрицательные образы уже в готовом виде. Воздействовать на эти группы населения, склоняя их к официальной точке зрения, было легче, нежели, например, на старых членов большевистской партии.

Профилактические действия, проводимые парторганами, включали в себя еще несколько мероприятий. Практиковались кадровые изменения на тех предприятиях, где была отмечена активность оппозиционеров. В постановлении челябинского окружного комитета ВКП(б), принятом после раскрытия в окружном центре подпольной группы большевиков-ленинцев (май 1929 года), говорилось: «Усилить воспитательную работу в ячейках железнодорожного района в особенности, укрепив его работниками /тоже в отношении Красной Армии/» [26, л. 228]. В особенно «неблагополучных», в смысле наличия оппозиционеров, организациях могли изменить принцип взаимоотношений между партийными инстанциями. На Верхнеуфалейском заводе, где среди рабочих были сильны оппозиционные настроения, в марте 1928 года все цеховые ячейки ВКП(б), которые раньше подчинялись заводскому партийному бюро, были переподчинены напрямую местному райкому, что, видимо, позволяло более плотно контролировать все предприятие [27, л. 48].

За некоторыми коммунистами, которые до XV съезда были замечены в поддержке оппозиции, но не были исключены из партии, было установлено наблюдение. Такая слежка велась, например, на медицинском факультете Пермского университета в 1929 году. «Бюро ячейки с целью обезвредить Троцкистов информировало наиболее выдержанных товарищей и дало наказ о большей бдительности и наблюдении за работой троцкистов, и наблюдение за выявленными неослабленно велось и по настоящее время», — говорилось об этой практике в официальном документе [13, л. 92].

Профилактические мероприятия сочетались с репрессивными действиями. К ним, прежде всего, относилось исключение из рядов партии. Этому наказанию были подвергнуты почти все партийные участники нелегальных групп.

Реже исключались из ВКП(б) «сочувствующие», тем не менее, они могли получить взыскание и соответствующую запись в учетную карточку, например, строгий выговор с предупреждением «за связь с оппозиционерами».

Главными органами, осуществлявшими партийные репрессии, были Центральная контрольная комиссия ВКП(б) и подчиненные ей КК на местах. Эти комиссии контролировали выполнение директив вышестоящих инстанций и решали вопрос о виде наказания для провинившихся партийцев. КК регулярно освобождали партию от лиц, которые были признаны недостойными состоять в ее рядах. Благодаря этой мере ежегодно обновлялось 2–4% состава ВКП(б) [9, с. 4]. Однако КК не могли полностью выполнить возложенную на них задачу, так как количество членов партии постоянно росло. Для того чтобы разрешить проблемы, возникавшие из-за указанного противоречия, периодически устраивались тотальные проверки всех коммунистов на предмет соответствия их взглядов и поведения большевистским нормам и генеральной линии. На партийном лексиконе 20–30-х годов это мероприятие называлось «чистка». Она могла охватывать либо всю партию, как, например, в 1921 году, либо партколлективы отдельных организаций — например, проверка вузовских ячеек в 1924 году.

Чистка партии 1929 года, о которой ниже пойдет речь, относилась к первому из указанных видов. Необходимость ее проведения обосновывалась тем, что в предстоящую эпоху крупных социалистических преобразований ВКП(б) должна вступить монолитной, без каких-либо внутренних противоречий. На XVI партконференции 1929 года было названо около десятка категорий лиц, подлежащих исключению из партии. Среди них была и такая категория, как «представители оппозиционных групп» [31, с. 283]. Не вызывает сомнений, что под эту категорию в первую очередь попадали троцкисты как самая многочисленная и активная из политических оппозиционных групп.

О том, что в верхах партийного руководства большевиков-ленинцев продолжали считать немаловажным фактором внутрипартийной и общеполитической жизни, говорит, например, речь И.В. Сталина на пленуме ЦК ВКП(б) в ноябре 1928 года. В своем докладе он сделал любопытное отступление о троцкистах. Когда генсек повторял официальные данные о том, что во время партийной дискуссии перед XV съездом против программы ЦК голосовало «около 6000 человек» (в другом варианте этой речи приведена цифра — 4000 [22, с. 277]), кто-то из слушателей крикнул: «десять тысяч». И.В. Сталин не только согласился с этой цифрой, но и добавил, что «дважды десять тысяч сочувствующих троцкизму членов партии не голосовало вовсе, так как не пришло на собрания», и добавил, что в ВКП(б) существуют все необходимые элементы для того, чтобы иметь в партии «уклон к троцкизму» [6, с. 217].

На Урале партийная чистка проводилась во второй половине 1929 года. За это время в области было выявлено и исключено 52 троцкиста [15, л. 41]. Что это были за лица, можно увидеть на примере чистки в пермском округе. Здесь за «участие во фракционной работе» партбилетов были лишены 16 человек [13, л. 21], что составляет 30,7% от общего числа оппозиционеров, исключенных по Уралу.

Внимание комиссий по чистке в первую очередь было обращено к тем членам партии, которые проявили свои симпатии к оппозиции в 1927 году. Все те, кто выступал в поддержку оппозиции и дал не удовлетворившие комиссию по чистке ответы, были исключены. Так не удовлетворили проверяющих ответы студента пятого курса медфака Пермского университета П.Т. Гусарова:

«Вопрос: С Троцким сейчас согласен?

Ответ: Я по ряду вопросов /по вопросу индустриализации страны/ в момент дискуссии выступал за троцкистскую оппозицию, т.к. темп индустриализации был медленный, а теперь поддерживаю линию ЦК.

Вопрос: О построении социализма в нашей стране.

Ответ: Принципиальных разногласий между ЦК и троцкизмом нет.

Вопрос: Ваша точка о перманентной революции.

Ответ: Поэтому я мало кой чего представляю» [11, л. 44].

Еще более «неудовлетворительно» выступил П.Т. Гусаров на заседании партколлегии окружной КК, куда апеллировал после исключения (тоже октябрь 1929 года): «…Партия говорит, что социализм строили и построим, если не будет интервенции, а Троцкий говорит, что без поддержки западного пролетариата — не построим, если будет мировая революция. Я не понимаю, какие тут противоречия. Я понимаю так: если не будет интервенции, значит построим. Я понимаю, что не будет интервенции потому, что поддержит западный пролетариат».

Чуть ниже он добавил: «С ЦК сейчас согласен… в течение пятилетки буду все проводить в жизнь… в течение пятилетки не разойдусь твердо, а на всю жизнь не могу поручиться» [11, л. 41–42].

Попытки примирить новую генеральную линию с оппозиционными идеями, видимо, были характерны для троцкистов, удержавшихся в партии. Здесь же в Перми в 1929 году бывший участник оппозиции Нейштад, преподававший историю классовой борьбы в совпартшколе, говорил на лекциях о построении социализма в одной стране: «построить можно, все предпосылки на лицо, при поддержке международной революции» [13, л. 92].

Исключения и наказания троцкистов, которые еще до 1929 года находились под контролем парторганов, были не единственным результатом чистки рядов ВКП(б) от оппозиционеров. Может быть, даже большим успехом было выявление скрытых сторонников оппозиции. Это, видимо, и были те «сочувствующие троцкизму» партийцы, о которых упоминал в своем ноябрьском докладе И.В. Сталин. В Перми заведующий художественным техникумом Бахметьев «только при чистке сознался, что разделял все время взгляды Троцкистов» [13, л. 92]. В Чусовском районе был исключен из ВКП(б) некто Сметанин, который заявил в ответ на вопрос об отношении к лидеру оппозиции: «Троцкий для меня авторитетен…» и выразил свое несогласие с высылкой Л.Д. Троцкого из СССР [14, л. 41].

К сожалению, мы не можем сравнить чистки в разных округах, однако известно, что особое беспокойство у ОблКК вызывало проникновение бывших фракционеров в вузы Свердловска [25, л. 13].

Особенностью чистки в областном центре было также обнаружение сторонника оппозиции среди местной партбюрократии: «председатель Ревизионной комиссии ОК партии оказался заядлым троцкистом, с 1926 г. состоял в группе троцкистов, и он не только помогал этой группе, но и снабжал их сведениями…» [15, л. 41]

Партийное руководство наносило удар по сохранившимся в партии «троцкистским элементам», устраняя потенциальную угрозу их нового выступления или пассивного неявного сопротивления. Тех же, кто не был исключен, «клеймили»: в их учетных карточках появлялась запись о выговоре, вынесенном за «принадлежность к оппозиции» или «за связь с оппозиционерами».

Главный удар в результате чистки, судя по тому, как она проходила в Пермском округе, был нанесен по троцкистам-одиночкам. Если где-то и были выявлены небольшие группки оппозиционеров, то их объединяли дружеские, а не, говоря казенным языком, организационные связи. Так, из шести троцкистов, учившихся на медфаке Пермского университета, более или менее тесно общались между собой двое-трое. Организованными оппозиционными группами, которые в значительной мере состояли из уже исключенных из партии большевиков-ленинцев, занималось другое ведомство — ОГПУ.

Борьба между левой оппозицией и партийной бюрократией не закончилась XV съездом ВКП(б). Часть большевиков-ленинцев, не смирившаяся с поражением, в 1928 году возобновила попытки воздействовать на членов партии и рабочих, с целью организовать их давление на руководство ВКП(б). Партийная бюрократия, со своей стороны, стремилась предотвратить это влияние и «выкорчевать» оставшихся в партии оппозиционеров. В рассматриваемый период, с точки зрения функционеров, это было особенно важно сделать. В стране началась индустриализация, которая сопровождалась снижением уровня жизни. Возникала потенциальная опасность того, что недовольные этим снижением рабочие начнут более внимательно прислушиваться к оппозиционной критике власти и воспринимать большевиков-ленинцев как защитников своих интересов. Однако попытка левых продолжить борьбу закончилась поражением.

В 1928–1930 годах ослабленная оппозиция имела еще меньше шансов победить, чем раньше. В распоряжении контрольных комиссий и партийных комитетов были списки тех, кто тем или иным образом поддерживал фракционеров в 1926–1927 годах. И те, кто остался в партии, и те, кто был исключен, находились под наблюдением партийных инстанций и чекистов. Исключенным не торопились возвращать партбилеты, резонно подозревая их в том, что они могут взяться за старое. Рядовой состав партии, кто-то из-за официальной агитации, кто-то из-за низкой политической грамотности, а кто-то из-за страха, не был склонен поддерживать левую оппозицию. Партбюрократия накопила большой опыт борьбы с политическими оппонентами и применяла против них отработанные политические технологии. Кроме уже опробованных методов противодействия левым, была проведена тотальная проверка всех коммунистов — чистка, а также дано добро ОГПУ на применение к троцкистам «мер революционной репрессии».

 

Литература

1. Бывший оппозиционер Кузовников о работе троцкистской партии // Правда. 1927. 23 нояб.

2. Гусев А.В. «За оппозицию большевиков-ленинцев!»: Листовки левокоммунистического подполья. 1928–1929 гг. // Исторический архив. 1994. № 5.

3. Гусев А.В. Левокоммунистическая оппозиция в СССР в конце 20-х годов // Отечественная история. 1996. № 1.

4. Дойчер И. Троцкий. Безоружный пророк. 1921–1929 гг. М.: ЗАО Центрполиграф, 2006.

5. Зайцев Г. Тупыми лбами по большевистской крепости (Стадо мистера Троцкого) // Уральский рабочий. 1929. 26 марта.

6. Как ломали НЭП. Стенограммы пленумов ЦК ВКП(б) 1928–1929 гг. В 5 т. Т. 3. Пленум ЦК ВКП(б) 16–24 ноября 1928 г. М.: МФД, 2000.

7. Кружинов В.М. «Новый курс» Л.Д. Троцкого и большевистская элита Урала // Вестник Тюменского государственного университета. 2013. № 2.

8. Куликов В.М., Плотников Н.Ф. Борьба с троцкизмом на Урале после XV съезда ВКП(б) (1928–1930) // Классовая борьба на Урале (1917–1932 годы). Свердловск, 1974.

9. О предстоящей чистке партии // Большевик. 1929. № 4.

10. Озеров Л.С. Борьба партии с троцкизмом в 1928–1930 гг. // Вопросы истории КПСС. 1968. № 3.

11. ПермГАСПИ. (Пермский гос. арх. соц.-полит. истории) Ф. 1. Оп. 1. Д. 5758. Т. II.

12. ПермГАСПИ. Ф. 2. Оп. 4. Д. 18.

13. ПермГАСПИ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 52.

14. ПермГАСПИ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 55. Т. I.

15. ПермГАСПИ. Ф. 2. Оп. 7. Д. 3.Т. II.

16. ПермГАСПИ. Ф. 1109. Оп. 1. Д. 150.

17. Пятнадцатый съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). Стенографический отчет. М.; Л.: ГИЗ, 1928.

18. Резник А.В. Конфликтовать и контролировать: к изучению практик политической борьбы оппозиции в РКП(б) в 1923–1924 годах // Вестник Пермского университета. Серия: История. 2014. № 1.

19. Резник А.В. Троцкий и товарищи: левая оппозиция и политическая культура РКП(б), 1923–1924 годы. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2017.

20. Роговин В.З. Была ли альтернатива? «Троцкизм»: взгляд через годы. М.: Терра, 1992.

21. Роговин В.З. Власть и оппозиции. М.: Товарищество «Журнал “Театр”», 1993.

22. Сталин И.В. Сочинения. Т. 11. М.: Госполитиздат, 1949.

23. Фомичев И.А. Политические репрессии в Надеждинске 1918–1952 гг. Верхотурье, 2012.

24. ЦДООСО (Центр документации общ. организац. Свердловской области). Ф. 4. Оп. 6. Д. 415а.

25. ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 7. Д. 16.

26. ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 7. Д. 65.

27. ЦДООСО. Ф. 424. Оп. 1. Д. 1537.

28. ЦДООСО. Ф. 424. Оп. 1. Д. 1567.

29. Чернявский Г.И. Лев Троцкий. М.: Молодая гвардия, 2010.

30. Шабалин В.В. Пейзаж после битвы: из истории левой оппозиции на Урале. Пермь: ПГТУ, 2003.

31. Шестнадцатая конференция ВКП(б). Апрель 1929. Стенографический отчет. М.; Л, 1929.

32. Halfin I. Intimate Enemies: Demonizing the Bolshevik Opposition, 1918–1928. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2007.

33. Monty С. Igal Halfin. Intimate Enemies: Demonizing the Bolshevik Opposition, 1918–1928. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2007. The NEP Era: Soviet Russia, 1921–1928. 2008. No. 2.

Источник: PolitBook. 2018. No. 1. P. 79–92.