Нулевые на кончике языка

Сегодня мы публикуем две главы из книги Г. Гусейнова: Нулевые на кончике языка. Краткий путеводитель по русскому дискурсу. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2012. 240 с.

Хам и его язык

Иногда политики оговариваются по-крупному. Например, на закате своего правления, в конце 1981 года, Леонид Ильич Брежнев вместо «нефтяники Азербайджана» сказал, обращаясь к так называемым труженикам так называемой братской южной республики, «нефтяники Афганистана». В одной точке соединилось слишком многое, чтобы сегодня просто шутить над этой оговоркой. Представим себе: всего через 10 лет после этих слов генсека КПСС советские войска покинут Афганистан, прекратит свое существование СССР, чуть ли не четверть населения братской южной республики переберется на жительство в Россию. А вот розлив нефти по трубопроводам Евразии станет камнем преткновения в не очень похожих на братские отношениях между Россией и ее южным соседом. Вот вам и «нефтяники Афганистана».

Но это мы сейчас понимаем всю многозначительность и неслучайность случайной брежневской оговорки. Бывает, однако, что и высказывание с далеко идущим расчетом становится невольной проговоркой о будущем. Второй и четвертый Президент РФ В.В. Путин войдет в историю выражениями, которые в момент произнесения многим казались довольно лихими. Но вот по прошествии нескольких лет под громкими «мочить в сортире» или «жевать сопли», делать обрезание корреспондентам и распределять уши мертвого осла среди соседей, некоторые обнаруживают обидную жидкость политического фундамента. Лицо, занимающее высокий пост в государстве, должно понимать, что каждое его высказывание может стать долгоиграющим политическим символом. Символом — с собственной, от политика уже не зависящей, динамикой развития. А обычно и вовсе ведет себя не только не как воробей, но и прямо как бумеранг. Траектория его полета иногда загадочна. Вот, например, слова третьего Президента РФ Д.А. Медведева о «хамском воровстве» неких высокопоставленных чиновников.

10 августа на встрече в Сочи глава контрольного управления Администрации Президента РФ Константин Чуйченко доложил Медведеву о результатах проверки, проведенной по факту закупки 170 томографов в государственные лечебные учреждения на общую сумму в 7,5 миллиарда рублей. «Цены томографов, которые у производителей стоили от 16 миллионов рублей, в итоге доходили до 90 миллионов рублей», — заявил он и добавил, что прибыль посредников при этом доходила до 55 миллионов рублей за один прибор. «Я лично дам указание Генпрокуратуре и руководству СКП, чтобы все, кто к этому причастен, понесли суровое, серьезное наказание», — сказал Медведев, назвав происходящее «хамским воровством государственных денег».

Высказанное по довольно частному поводу, это выражение интересно тем, что дает моральную характеристику обычному противоправному действию. Казалось бы, зачем называть воровство еще и «хамским»? Для ответа на этот вопрос полезно обратиться к другим высказываниям бывшего президента, сделанным за последние годы. Так, 26 февраля 2008 года СМИ сообщили о желании тогда еще первого вице-премьера Медведева «отучить от хамства и равнодушия Пенсионный фонд России». Особенно интересна формулировка «обычные для нашей страны случаи хамства в отделениях Пенсионного фонда».

Став президентом, Медведев выступил 13 ноября 2008 года в защиту сельских производителей, которым приходилось платить взятки, издевательски названные «бонусами». За то, что сельхозпродукция вообще попадет в торговую сеть. И снова Медведев сформулировал свои претензии к чиновникам так: «Мы понимаем, что за этим красивым словом по сути скрывается элементарный хамский побор. Ведь сельский производитель — слабый, не может конкурировать с торговой сетью на равных…»

Так что же такое это «элементарное хамство», которое для третьего Президента РФ является чуть ли не политическим фактором?

Значение слова «хамство» не так просто, как некоторые думают. Пришедшее к нам из словаря библеизмов, слово это восходит к тому знаменитому эпизоду, когда сын Ноя Хам поглумился над своим пьяным и беспомощным отцом. Проклятье за глумление легло на сына Хама Ханаана и его потомков, а состояло оно в том, что потомкам этим суждено было стать холопами своих соплеменников. Отсюда распространенное понимание хамства как врожденного порока агрессивного холуйства — особого свойства низменных людей в момент слабости хозяина коварно и подло предавать того на осмеяние или поругание, как это сделал библейский Хам со своим отцом.

Например, в немецком языке слово «хамский» употребляется в более узком значении — «злорадный». По-русски же «хам», «хамский», «хамство» — это более широкое понятие. Это, если хотите, и отголосок классового расизма, представление, что человек холопского звания от рождения наделен некими низменными свойствами, которые рано или поздно делаются видимыми для всех.

Это значение прочитывается и в высказываниях Медведева. Во всех трех приведенных случаях под хамством понимается особый род глумления людей, облеченных властью, над людьми, власти непричастными. Пенсионный фонд хамит пенсионерам, торговая мафия хамит крестьянам, наконец, некие воры как бы от имени руководства страны хамят остальному населению. Даже если думать, что в лексиконе руководителя «хам» и «хамство» — только дежурное моральное порицание, значение его весьма интересно. «Хамскими» Медведев назвал действия людей, посаженных, как когда-то говорили, на кормление. Вместо того чтобы тихо сидеть на своем кормлении, эти люди, по обычаю нашей страны, вознеслись над другими, такими же, как они сами. Иначе говоря, хам здесь — это приподнятый начальством человек, который не может, по самой натуре, не превысить своих полномочий.

В слове хамский прочитывается досада: вам, взявшим из наших рук во-о-от такие полномочия, показалось мало, и вы решили совсем раздеть бессильного и безропотного. Вы не только грабите, но и в открытую глумитесь над беспомощными обираемыми согражданами. Конечно, и обираемые сограждане могут быть такими же хамами. А повернись колесо фортуны удачным для обираемых образом, и они в свой черед с тем же упоением поглумятся над ныне распоясанным «хамским отродьем».

В 1906 году, чуть больше века назад, Дмитрий Мережковский написал свое знаменитое пророческое эссе «Грядущий хам». Сегодня эссе, пожалуй, вряд ли будет понятно широкой публике: люди в России давно не читают тех авторов, которых анализирует и с которыми полемизирует Мережковский. Но вот сжатое резюме трактата довольно просто. Мережковский видит угрозу России в трех ликах Хама.

«Первое, — говорит он в 1906 году, — это настоящее — над нами, лицо самодержавия… китайская стена табели о рангах… Второе лицо прошлое — рядом с нами, лицо православия, воздающего кесарю Божие… Мертвый позитивизм православной казенщины, служащий позитивизму казенщины самодержавной. Третье лицо будущее — под нами, лицо хамства, идущего снизу — хулиганства, босячества, черной сотни — самое страшное из всех трех лиц…»

Десять лет спустя — в 1917 году — Грядущий Хам начнет свое шествие по России. Он доберется до самой верхотуры социальной лестницы. А в начале 1990-х годов многим покажется, что этот тип уходит в прошлое. Но за нулевые годы хам, жлоб — чиновный, олигархический или простонародный — снова окреп. В начале нулевых он выполнил, так сказать, свое задание номер один. И заговорил-забалагурил. Понял, что может себе позволить все. И снова стал угрозой номер один и для государства, и для обыкновенных людей.

Мне трудно судить, в какой мере такую угрозу осознает сам оратор. Но пусть в речах Медведева эта критика присутствует в гомеопатических дозах, в конечном счете вытеснение хамства с политической сцены — дело демократического общества, а не тех, кто ловит сигналы сверху. Даже если эти сигналы вам понравились.

Тильзит против Советска, или О том, как может выглядеть мирная дорога на Кенигсберг

Многие российские города имеют в народе разные названия. Например, одни жители Волгограда называют свой город Сталинградом, другие — Царицыным, третьи все-таки — Волгоградом, как он и называется на всех картах. При этом официальное название так и не стало настоящим именем. Это и понятно: оно было предложено с кондачка — надо было поскорей присыпать волжским песочком имя Сталина, а возвращение городу имени «Царицына» было в советское время совсем немыслимым делом: идеология не пускала. Но и спустя тридцать лет, по горячим следам роспуска СССР, вернуть городу исконное название не удалось по той же причине, по какой остались прежние имена у Свердловской и Ленинградской областей: горожане досоветские названия — Петербург и Екатеринбург — восстановили, а деревня осталась при именах советских вождей.

Таких исторических треугольников и географических квадратов накопилось в стране великое множество. Петербург — Петроград — Ленинград — Петербург, Владикавказ — Орджоникидзе — Дзауджикау — Орджоникидзе — Владикавказ. И число их непрерывно растет. Под конец 2009 года фракция коммунистов даже внесла в Госдуму предложение запретить в России на 10 лет всякие переименования республик и населенных пунктов. Лиц, наделяющих мир новыми именами, раньше называли ономатетами, а теперь это специалисты по неймингу.

Этих неймеров становится все больше, обстоятельства меняются все скорей, но как выбрать единственно правильное имя, если в памяти одного поколения уместились три разные исторические эпохи?

А возвращение имени это ведь и частичное возвращение к желательной исторической эпохе. Иначе говоря, попятное движение может быть шагом для движения вперед. В этом смысле и нужно понимать желание вернуть имя Тильзит городу Советску.

Сейчас, когда Европа вплотную приблизилась к Калининградской области, самое время не просто вспомнить о славном восточнопрусском прошлом региона, но приступить к деятельному восстановлению благополучия процветавшего некогда края.

Разве что фитиль военной составляющей прикрутить. Тем более что начался этот старо-новый нейминг с тильзитского сыра. Этот сорт, надо сказать, раньше тоже назывался «советским». Но советский сыр исчез с прилавков еще до исчезновения советской власти. А тильзитский, появившийся примерно через год после роспуска СССР, народ начал покупать и есть. Правда, город Советск Тильзитом не стал.

Потому что применительно к Калининградской области оставалось одно маленькое «но». Единственной исторической легитимацией пребывания этого региона в составе сначала РСФСР, а затем и его преемницы — Российской Федерации, — является раздел Восточной Пруссии победителями по итогам Второй мировой войны. Строго говоря, сам этот эксклав есть живой памятник победного окончания войны. Но и только. За 65 лет полноценно освоить регион Россия не смогла. Точнее сказать, она его интегрировала в свое социально-экономическое и политическое убожество. И никакого сыра.

Спасти положение собственными силами, т.е. не сблизив регион экономически, политически и социально с более развитыми в этом отношении странами-соседями — Польшей и Литвой — едва ли возможно. И тут, видимо, некоторым реформаторам захотелось заняться коллективным нейро-лингвистическим программированием. Есть такая в России лженаука для припудривания побледневших от советской власти мозгов.

Барон Мюнхгаузен вытаскивал себя из болота за косицу. Солипсисты-энэлпешники думают, что можно заговорить реальность. Но тильзитского сыру от них все равно не допросишься.

Им возражают, что, мол, надо спросить мнение местных жителей. Все-таки название населенного пункта, в котором им и дальше жить. Вот и о жителях вспомнили.

Кто же прав? Как ни парадоксально, в вопросе о Тильзите я на стороне энэлпешников. Начнем с Тильзита и дойдем до Кенигсберга, или Кенига, как уже давно величают город его молодые жители. Поднимите руки, кто помнит всесоюзного козла Калинина!?

Да, вся эта политическая штукатурка калининградов и советсков была оплачена кровью сотен тысяч солдат, депортацией и гибелью сотен тысяч женщин и детей. Но и за советскую власть, т.е. зазря, уложили в могилы миллионы людей. А отменили советскую власть в 24 часа. И Ленинград переименовали несмотря на трагическую блокаду.

В начале 1930-х годов Николай Олейников прочитал в ленинградской газете объявление «Николай Иванович Гнида меняет имя на Владимир» и написал об этом стихи, ставшие пророческими. Советск вроде бы свой в доску. А Тильзит вроде бы чужой. Но сегодня Тильзитский мир 1807 года нам ближе, чем 1946-й, год переименования Тильзита в Советск.

Иначе говоря, всплывшее в региональных дебатах имя «Тильзит» — лишь проговорка политического класса: чтобы что-то изменить, нужно зажмуриться и потребовать чуда. Объявить бывшее — небывшим. Вон, кремлевские «третий Рим» возрождают с хоругвями наперевес, ленинградские — Санкт-Петербургу имя вернули, зато строения, кажется, поставили под снос. Вы хотите кусочек золотого века? Берите, но только помните, что переименования сулят и новые, подчас самые неожиданные последствия. Или, как их теперь называют, «вызовы».