Сталин и Гефтер, Путин и Павловский

Соблазнительный сюжет и множество параллелей. И возникают две властные пары учеников-ниспровергателей: Ленин-и-Сталин и Ельцин-и-Путин, которым противостоит пара Гефтер-и-Павловский. Простое сопоставление имен дает ощущение разницы в масштабах того, что им было подвластно и в качестве созидателей, и в качестве разрушителей. Относительная скромность, даже умеренность фигур Ельцина и Путина на фоне Ленина-Сталина, конечно, знак снижения силы в нашей недавней истории, но также и знак мира. Это снижение не может не печалить и не может не радовать. Ленину-Сталину не нужен был Гефтер, он как историк и поздний свидетель просто наблюдал и всматривался по следам. Ельцину-Путину оказался нужен Павловский, и уже это — знак важнейшего отличия… Сталин — самозваный ученик Ленина, Путин был назван Ельциным «преемником». Павловский где-то между двумя: никогда публично не был назван «учеником» или «преемником». Но был близок с Гефтером и, скорее, сам себя публично позиционировал его учеником… Гефтер — амбициозный гуманист, старавшийся честно заглянуть в бездну власти и истории, Павловский — циник и продавец страха, в бездне нашедший веселое удовольствие участия. Гефтер — наблюдатель, Павловский — деятель. Гефтер с тревогой и надеждой смотрит в будущее, оставляя лишь беседы, семена и тексты. Павловский служит жесткой и мстительной власти, но попутно создает множество институтов, где оседают или через которые проходят многие талантливейшие публицисты и молодые мыслители. Гефтер «затворник», отказывающийся даже мелко уступать свободы за комфорт кафедры, Павловский — активно действует и сотрудничает с любыми спонсорами, закладывая свой ум и нюх в обмен на деньги, комфорт и, главное, в обмен на ощущение сопричастности и на возможность содействовать и участвовать в большом мировом процессе. Гефтер размышляет о трагедии Ленина и встает на его сторону, мыслит от его лица и принимает ленинскую трагедию на себя, когда тот оставлен почти всеми думающими. Павловский встает на сторону Ельцина, когда тот оставлен (почти всеми?) действующими. Гефтер размышляет о трагедии деятельной утопии, Павловский снимает трагедию этого противоречия и говорит о меняющейся конъюнктуре, власти и силе, встает на сторону приоритета власти как ресурса для творчества и теоретически, и практически — за деньги и власть, т.е. выбирает прагматику против утопии. Павловский — это честный и осознанный обман действия, Гефтер — это честная и осознанная рефлексия над обманом в пользу истины о человеке, о человеках, человечестве. Что предпочесть? Есть ли у нас возможность выбирать предпочтительное из этих двух до конца неизвестных? Есть, но это не бесплатный выбор. И, наконец, объективно. Павловский с его волчьим интеллектуальным чутьем на тонкий, живой ток мысли-воли вот уже как двенадцать лет воспитывает интеллектуальную элиту. Жестко, как бог селедку — об стол. В болевые точки. Больной либо погибнет, либо станет сильнее. По внешним признакам Г. Павловский уже давно перешел по ту сторону. Это его личное дело, с которым вряд ли знаком и В. Путин. Для нас будет лучше, если его уроки мы усвоим с благодарностью и удержимся по эту сторону добра и зла.

Реплика 2007 г.