Европа равных

Кшиштоф Михальский (08.06.1948–11.02.2013) был одним из тех мыслителей, которые учат жить в будущем. Дело не в том, что они влияют на события, и тем более не в том, что они подхватывают какие-то веяния. Их будущее не уносится потоком времени, а, напротив, дает возможность опомниться от него. Принадлежащий, наравне с Яном Паточкой, к большой традиции восточноевропейского гуссерлианства Михальский всерьез воспринял мысль Гуссерля о том, что время Европы и есть время, позволяющее намерению не плодить новые свои обличья, но всякий раз становиться вопросом рефлексии собственных оснований. Простая оглядка на себя, планирование будущего — тупики. Для Михальского Европа — это место соучастия, инклюзии. Всякий раз, когда восточноевропейская страна решает участвовать в общеевропейском проекте, сама Европа становится ее судьбой. Михальский резко рвет с мыслью о Европе как о месте добросовестной мимикрии, копирования тех или иных моделей поведения, «цивилизованного» внедрения готовых предписаний. Его Европа — постоянная изменчивость, в которой только радикализм сознания «европейца» и может найти хайдегеровское Время.

Эта судьба Европы может быть искусственно прервана тоталитарным проектом, не ведающим Времени судьбы, а только времена мобилизаций. Михальский не сводит политическое зло к фашизму: по сути, первородным грехом тоталитаризма он полагает не насилие, а кражу, страсть изъятия отдельных идей из феноменального потока Времени. Поэтому и новая Европа для него начинается не с примирения или договоренностей, но с готовности встать в просвете, говоря хайдеггеровским языком. Но если у Хайдеггера в просвете открывается истина, то у Михальского — строительство новых коммуникаций интеллектуалов новой Европы. Отсюда — идея его института (Институт наук о человеке (Вена)), отсюда — пристальное внимание к вариантам посттоталитарных транзитов к демократии. Хотя Михальский и не был правовым мыслителем в узком смысле слова, он все-таки всегда правовед: философ показывал, насколько оправданы заимствования тех или иных политических форм и как из этого возникает феномен текущего права. Европа в этот день лишилась своего апологета: отставка Папы Бенедикта XVI, произошедшая в тот же день, — это совпадение затухания сакрального голоса с приглушением объективистской веры в демократический нонконформизм. Нужно будет воссоздать не один проект новой коммуникативной Европы, чтобы достойно почтить память одного из выдающихся граждан Большой Европы 1993–2013 гг.