Зарисовки

Относительно отношений

Как-то раз — это было на днях — я зашла в «Макдональдс». В «Макдональдсе» я не была очень давно. Мой удел — буржуазные кафешки, где относительно тихо, где легко думается и иногда даже пишется. «Макдональдс» к таким местам не относится. В моих любимых кафешках пространство работает на уединение и сопряженное с этим созерцание. «Макдональдс» устроен противоположным образом. Это не остров посреди мегаполиса, а сам мегаполис. Здесь господствует идея скорости и коллективного наслаждения чистым потреблением. Причем если в кафешке ты потребляешь не саму еду и прилагающиеся к ней напитки, а время, пространство, возможность уединения, вкусы и запахи, то здесь — парадоксальным образом — бренд искусно маскируется под «настоящую жратву»: нечто осязаемое и плотное, отчего нужно долго отмывать руки влажной салфеткой. Макдональдс — это как бы такой реализм, тогда как кафешка идеалистична. Потому что если бы в чашке был запах вместо кофе, это бы тоже всех вполне устроило. Ибо мы сюда не обедать пришли, а социального ритуала ради.

Но молодежи это «реальное», наполненное запахом пережженного масла пространство, похоже, нравится. Стайки студентов-младшекурсников тусуются и шумят, разложив на столах телефоны и планшеты, а под столы свалив роликовые доски и складные самокаты. Для них посещение «Макдака», конечно, — тоже ритуал, но другой. Они приходят сюда, чтобы почувствовать приобщенность к некоторой праздничной коллективности и — самостоятельность (я теперь сам хожу сюда, а раньше — только с родителями). Своего рода «праздник непослушания» — на безопасной территории детства.

Неудивительно, что я чувствовала свою полную неуместность и оказалась тут только потому, что было очень жарко и мне было лень идти в свое любимое кафе с летней верандой и краснодарским чаем с неизменным овсяным печеньем вприкуску. Я хотела написать текст (собственно, этот). Но никак не могла взять верный тон (еще бы). И стала прислушиваться. За соседним столиком сидели люди 18 лет и говорили об «отношениях».

— Нет, нельзя начинать строить отношения с вранья, — говорил мальчик.

— Но я пока не хочу близких отношений. Так, погулять, — хладнокровно отвечала ему девочка.

Они явно обсуждали личную жизнь девочки. Оба нисколько не стеснялись. Были расслаблены и спокойны в таком разговоре, который меня и многих моих знакомых заставил бы краснеть и запинаться. Подбирать слова… Но не спешите считать меня ханжой. Я лишь хочу констатировать, что этот разговор об «отношениях» знаменует собой некий кейс — социо-культурный, антропологический. За переназыванием явления стоит, видимо, и его сложная (конечно, спонтанная, бессознательная) реконцептуализация. Дело в том, что таким образом комплекс чувств, который мы называем (называли?) словом «любовь», претерпевает сложную трансформацию. Он, во-первых, лишается всякого метафизического измерения и тем самым десакрализуется, во-вторых, он, как следствие, «форматируется». То есть уже не я подлежу чувству, не чувство охватывает меня, а я управляю им по определенным технологическим схемам. Например, я могу его «планировать» («я не планирую эти отношения как длительные» — из одного разговора). Я могу его — посредством переговоров — прерывать, обижаться, если противная сторона не соглашается и продолжает настаивать. Относительно «отношений» ведь существует консенсус (насколько можно судить из наблюдений). Обе стороны должны быть предельно рациональны и прагматичны. «Я сказала ему, что между нами нет никаких отношений, а он все звонит мне непонятно зачем» (одна девушка другой с искренним возмущением). Интересно, как они интерпретировали бы сюжет о Ромео и Джульетте? Впрочем, эта «технологизация чувств» имеет исторический аналог: онегинская «наука страсти нежной» была именно такой. Минус дегуманизация. Минус реалити-шоу. Плюс недавно открытый мир человеческих чувств и его самоценность. Есть ли принципиальная разница между тем и другим? Видимо, все-таки есть. Первое было способом утверждения демонической уникальной воли. Второе — протекает как разговоры под фастфуд. Такое чувство, которое «отношения», становится общим достоянием, сопротивляясь всякой интимности. Оно — у всех одинаково. Оно — совместимо с любыми устройствами и осуществимо с помощью скайпа или чата. Оно приготовлено для легкого употребления. Как фастфуд.