Конгресс

Горы. Вокруг горы. Чем-то похоже на Сочи, хотя Афины. Только одно горе — не видно моря. Большое бетонное здание. Все занято философами. Возле касс магазина книжного лежит стопка бесплатных опять же Ширкнижек — «Слово о философии для лидера». На столах, стульях и стендах много значков брендов и бесплатной информации: десятки авторов очень хотят внимания персональным маниям. Мировой философский конгресс — достаточно важное начинание. В секции по философии образования есть докладчик даже из Новой Зеландии. С трудом продираясь через письменный текст своего же доклада, дамы из Бразилии рассказывают как надо. До задних парт долетают обглоданные, как кости, слова — капитализм, марксизм, отчуждение, историческое сознание. Начинаешь думать о радостях морского купания. Пора открывать секцию политической философии. Здесь все устроено диалектически: белое-черное, левое-правое. За Обаму и против него и даже его мамы. Русский докладчик говорит по-русски, жена по-английски творит то же самое. То есть все так же, как с Обамой. Он хороший и много внимания уделяет идентичности. В стране дремучей античности волей-неволей переходишь на личности. Все это, конечно, не имеет научной ценности. Впрочем, кому это нужно на фоне глобальной бедности! Поэтому вечером в театре Аттического Ирода философы захлопывают политического идола — премьера Греции, — вздумавшего о счастье прочитать им лекцию. Нет, определенно, нужно больше фантазии. Квази-миры — тема на следующий день. Докладчик — опять из Новой Зеландии. Цитирует, однако, Набокова и быстро, с наскока, доказывает, что референция не одинока, то есть не осуществляется в одиночестве. Надо только к ней подвести электричество мысли и убрать эллиптичность. Не путать с апокалиптичностью — это уже после. Японские философы с нажимом обсуждают Фукушиму. Доверились, говорят, ученым. Лучше бы сразу им по печени — и читать Арендт. Резко ли, коротко. Добрались до сути: все проблемы решайте без мути, развивайте эволюционное учение и воздерживайтесь от пренебрежения духом. Крепите, значит, духовность. А если спросят: какого овна? — отвечайте: идите на… мировое, глобальное объединение. Шире даешь космополитическую солидарность! Это в течение часа узнал я из лекции Хабермаса. Дальше все сразу пошло быстрей. Однако я не щелкал клювом, не метался куда попало, а сразу направился на Джона МакДауэлла. Из глаз источая пронзительный свет, на все вопросы он дал ответ. Правда, вопросы он сам поставил, но это вполне по философским правилам. Обсуждали Селларса — без соли и перца, зато с душой и сердцем. На следующий день пришли, видно, те, кто совсем без денег: выступал российский академик. Для философской души — как каша без масла, разговоры о том, зачем нужна философия. Выпил в буфете кофию. И пошел на секцию радикальной философии. Белые мужчины и женщины раздавали всему миру метафизические затрещины: потреблению, транснациональным корпорациям и другим неблаговидным организациям. Говорили так быстро, что я ничего не понял — кроме того, что рынок можно оставить, но и справедливости при том прибавить. Хочется чего-то поближе, как говорится, к телу — есть и такое, вполне боевое. Три философа, три нью-йоркских апостола обсуждают с толком телесную герменевтику. Мне, философу-нетеоретику, это не помогло заглушить альтернативную душевную энергетику. Одно только знаю: Левинас — за нас! То есть за все прогрессивное герменевтическое человечество. Включая Африку, между прочим. Ее представитель, пласты истории ворочая, на следующий день всю мировую эпистемологию снес до основания — до того говорил об эпистемологических проблемах Центральной Африки пламенно. На этом фоне Эрнесто Соза мог только принимать глубоко герменевтические позы. После Африки и Латинской Америки настало время настоящих холериков: без шума и истерики на конгрессе началась секция нашей, стало быть, русско-российской философии. Секция, для большего, значит, включения в мировой горизонт, поступила просто: то есть все было только по-русски, чтобы, значится, не был горизонт слишком узким. В последний день горизонты ширил Михаил Эпштейн. Философам он от щедрот подарил немало: призыв создавать миры неслабого онтологического накала. Для этого и целой страницы в «Фейсбуке» мало. А? То-то. Такая перформативность. Но тут подоспело время заключительного банкета — вот наивысшая информативность!