Украина не Византия!

Трудно и, кажется, невозможно писать сейчас о киевских событиях что бы то ни было кроме репортажных заметок, и лишь по настойчивой воле «Гефтера» я пытаюсь здесь описывать и формулировать то, что смутно, подвижно, меняется каждую минуту, что сами участники с завидной уверенностью называют «революцией», а осторожные наблюдатели со стороны, не находя слов, именуют в лучшем случае «действом» (в худшем — «дворцовым переворотом», что, кажется, тоже имеет место быть, но конспирологические версии способны описать происходящее еще в меньшей степени, нежели эйфорические).

Станет ли это революцией, т.е. поменяет ли это украинскую реальность, или повторится история 2004-го и мы увидим лишь манипуляции т.н. «системной оппозиции», очередную «перестройку» в парламенте и клановые перестановки, — пока непонятно, и, наверное, еще не скоро станет понятно. Можно лишь говорить, чем этот новый майдан (или майданы — их было несколько: «старый» — на Майдане, новый — на Европейской площади, затем еще один — на Михайловской, наконец, в минувшее воскресенье Майданом стал весь центр Киева) отличается от того, что было девять лет назад. Главным образом тем, что теперь тут никому не кричат «Так!» — у этого Майдана нет политических героев, и в какой-то момент здесь даже отказались от партийной символики. Кажется, на Украине не осталось уже системных политиков — ни во власти, ни в оппозиции, — которые способны были получить ровно такую — народную — легитимацию. И нет сейчас на Украине человека, презираемого больше, чем экс-президент Ющенко, который однажды получил власть из рук Майдана и… не сделав ровным счетом ничего, передал ее нынешнему, тоже, похоже уже экс-президенту Януковичу. Возможно, новый Майдан усвоил уроки старого, возможно, украинцы сейчас пытаются вернуть тот поезд и получить у истории «вторую попытку».

Как бы то ни было, у этого Майдана нет политических «лиц», но есть идея. Я даже не уверена, что это идея, иногда мне кажется, что это скорее метафора. Как бы она ни звучала — «Мы за Ассоциацию и против Таможенного союза», «Украина — это Европа», совсем радикальное «Мы в Европе, Путин — в …» и, наконец, едва ли не самый поразительный и, как ни странно, самый характерный из майданных лозунгов, замеченный на харьковской площади, — «Долой Византию!» — как бы все это ни звучало, это мало похоже на политическую европейскую идею, какой она видится из Брюсселя. А видится она как некий сложный, долгоиграющий и многоступенчатый процесс, предполагающий столь же долгоиграющую волю и терпение. Из Европы уже много лет пытаются сказать Киеву: если вы сделаете то-то и то-то, вы станете частью европейского пространства. В ответ киевская администрация просит денег — без возврата и без условий, а киевская улица говорит: мы уже в Европе. Или «Мы и так в Европе». И она, эта улица, или эта площадь, права ровно настолько, насколько можно считать эту европейскую идею не политической, но поэтической. Но парадокс в том, что в конце концов, при самом благополучном исходе эта власть упадет и должен будет появиться некий легитимный политик, который примет власть — так или иначе — но из рук Майдана. И тогда ему, уже, возможно, в марте придется сделать то, что не сделали сейчас в Вильнюсе Янукович и Азаров. И тогда Украина войдет в Ассоциацию — не на самых выгодных условиях, потому что все будут понимать, что у того, кто подписывает, нет выбора. И в не самой выгодной для себя ситуации. Ибо с 1 января эстафету «председательства» в ЕС из рук давних лоббистов Украины — Польши и Литвы принимает Греция — Греция с ее печальным опытом и соответствующими аналогиями. И тут уж дело даже не в том, что «долой Византию», но в том, что поэтический наш Майдан, который, несомненно, сам по себе войдет в Историю, в действительности далек от реальных истории с географией.

Но, опять же, я повторю, сегодня трудно и невозможно судить о том, что случится через несколько месяцев. Сегодня в Киеве нет никакой власти: мэрия взята штурмом, ОМОН обороняет Липки и администрацию президента, а по Одесской трассе, говорят очевидцы, подтягивается бронетехника.