2013-й на Украине — как 1968-й в Праге

В политике очень часто бывает так, что лозунги обретают смысл лишь в противостоянии общественных групп. Вряд ли в Чехословакии в 1968-м была ясность, что такое «социализм с человеческим лицом» и будет ли экономический успех, если ослабить государственный контроль с сохранением руководящей роли коммунистической партии. Вполне мог бы наступить и такой развал, какой начался с перестройкой в СССР. Но очевидно, что такая ясность появилась, когда советские танки вошли в Прагу. Из проблемы проведения более-менее удачных или же неудачных реформ Пражская весна, таким образом, превратилась в императив выхода из системы, где решающим аргументом становятся советские танки, а те направляются спецами из ЦК КПСС. В результате же «пражский миф» пережил два десятилетия и возродился в «бархатной революции» ноября 1989 года.

Сегодня яростная борьба украинской демократической оппозиции за подписание соглашения об ассоциации между Украиной и Евросоюзом в 2013 году столь же, если не более, иррациональна, чем попытка А. Дубчека провести реформы в 1968 году. Ведь само по себе такое соглашение, очевидно, не является билетом в лучшую демократическую жизнь и панацеей от экономических болезней. Это всего лишь бумага, декларация, одна из тех, которые так любят сочинять «европейцы»… Само по себе от нее пока что ни вреда, ни пользы. Но столь же иррациональны и шантаж, противодействие России и нынешнего пророссийского украинского политического руководства, направленные на срыв подписания. Именно они делают такое подписание политически оправданным и актуальным. Известно, что незадолго до решающего момента российские пограничники возвращали с границы сотни и сотни украинских путешественников под искусственными предлогами, придираясь к вымышленным дефектам украинских документов. В чем, конечно, трудно разглядеть проявления братства и дружбы славянских народов и радушное приглашение вступить в Таможенный союз.

Да и смысл таких действий был предельно ясен: если вы не с нами, то будет жестко. Жестко будет с людьми, и жестко будет с украинским экспортом в Россию. Жестко будет с газовым долгом. Так обращаются с заложниками, а не с партнерами. Однако эти же действия наполняют политическим смыслом грядущее ассоциирование с Евросоюзом. Если его в чем-то искать, то, наверное, не в доступе к европейским курортам и шоп-турам, а в постепенном выходе из политической орбиты все более авторитарной России.

Тем не менее, многие наблюдатели правы: нынешний Евросоюз политически вял и аморфен. У него нет для Украины своего «плана Маршалла», и он слишком погряз в бюрократических тонкостях и процедурах. У европейских чиновников и финансистов и в мыслях нет взять на себя финансовые обязательства Украины перед Россией, которыми сегодня давит Москва. Но, с другой стороны, правильно ли трактовать Евросоюз исключительно с башни, на которой сидит Мари Ле Пен? Тем более что по какой-то загадочной причине российский телеканал во Франции так же обслуживают исключительно правые французские журналисты, что создает трогательное единство взглядов на европейскую интеграцию как на воссоздание «СССР в наихудшем его виде – 2». Чего «знающие люди» как бы советуют украм избежать.

Все это, конечно, неправда. Евросоюз не СССР-2, хотя все бюрократии удивительно похожи. Даже в таком недоделанном и недодуманном виде ассоциирование Украины с Европой открывает немалые политические перспективы. Причем не только для Украины, но и для демократических сил России.

Самое простое — для тысяч и тысяч украинцев конкретно поменяется окошечко паспортного контроля. С ALL Nationalities на EU and Shengen only. Что если еще и не сделает их полноправными европейцами, то позволит так выглядеть и так чувствовать. Нет нужды лишний раз подчеркивать, что в свободном передвижении людей и обмене опытом, взглядами и впечатлениями ключ к безопасности на континенте и крах авторитарных режимов и воровских элит.

Во-вторых, декларация, в случае подписания, позволит при наличии демократической воли общества (а оно на Украине есть) ограничить произвол национальной правоохранительной системы. У оппозиции появится легальный инструмент принуждения национальных властей к соблюдению общеевропейских норм и прав человека.

Ну, и в-третьих, европеизация Украины поставит крест на проекте славянской авторитарной империи, окончательно снимая с повестки дня изматывающее иррациональное противостояние между Восточной Европой и Западной. В нем больше не будет прежнего пропагандистского «боевого» потенциала. Кроме того, российская политическая оппозиция пройдет обучение настаиванию на достижении своих политических требований, наконец поверит в себя.

Однако все эти варианты «альтернативной политической истории» на постсоветском пространстве обуславливают возможность силового противодействия процессу. При этом мы, конечно, не ждем, что, как в 1968-м в Чехословакии, на Майдан войдут российские танки, но шантаж, подкуп, ложь, запугивание обеспечены. Демократия еще не раз здесь отступит. Но отпадание Украины в Европу — это всего лишь вопрос времени. Никаких экономических и политических причин не быть Европой, «пророссийского проклятия» для Украины попросту не существует. Вспомним хотя бы, что на Украину бежали правящие классы и интеллигенция — да, кушать! — когда в России рушилось государство при большевиках. Чего-то они не считали ее с пренебрежением недостраной. Во всяком случае, Украина не хуже Польши, Грузии, Молдовы или стран Балтики. И в конце концов там все будет недурственно.