Пётр Кузнецов
Трансформация символического значения категории «чиновничество» в общественном дискурсе (1984–2008 годы)
Чиновник для нас — реальность быта, а не реальность политической мысли. До сих пор в России нет ни фундированной теории демократии, ни теории бюрократии. Исправление ситуации — в руках молодых исследователей из Иркутска.
2 064 
© Kelly B
Статья написана по материалам проекта «Социальное изменение как трансформация символических форм», поддержанного АВЦП Рособразования «Развитие научного потенциала высшей школы (2009-2010 годы)». Грант № 2.1.3./1260. (Руководитель проекта — д.ф.н., профессор Кармадонов О.А.).
Чиновничество в современной России, как известно, играет далеко не последнюю роль. Бюрократы обладают реальной властью, от них зависит решение тех или иных вопросов. В то же время отношение к отечественному чиновничеству со стороны общества в нашей стране неоднозначное и, скорее, неодобрительное. Определить трансформацию символа «чиновники» в общественном дискурсе и является целью данной статьи. Для достижения этой цели мы использовали методологию транссимволического анализа [1].
***
Исследуемый период — годы с 1984 по 2008 — продиктован началом перестройки в апреле 1985 года, определившим предыдущий год — 1984 — в качестве референтной точки, а также тем, что на сегодня постсоциалистическая трансформация в России не является завершённой, и нам остаётся только зафиксировать промежуточные её итоги, ограничившись последним прошедшим на настоящее время годом — 2008 [2]. Таким образом, временной горизонт охватывает 25 лет.
В качестве источниковой базы членами исследовательского коллектива была выбрана газета «Аргументы и факты» по следующим причинам:
1. «АиФ» имеет самый большой тираж среди российских газет, а, следовательно, максимально взаимодействует с обществом;
2. «АиФ» издаётся с 1978 г., что позволило нам охватить необходимый временной горизонт с 1984 по 2008 г.;
3. Первоначально (до перестройки) газета являлась листком агитатора и в целом отражала настроения в советском обществе, поскольку явных противников социализма к началу 1980-х гг. в СССР почти не осталось, а латентные антисоветчики не оказывали сколько-нибудь значимого влияния, ограничиваясь «кухонными разговорами» (иными словами, на баррикады до конца 1980-х никто не шёл, КПСС была легитимной);
4. В ходе перестройки «АиФ» довольно быстро включилась в обсуждение общественно-значимых проблем того времени: гласность, кооперативное движение, Афганская война и т.д. Не надо объяснять, что благодаря этому взаимодействие газеты и общества стало только теснее;
5. Позднее тенденции сближения газеты с российским социумом продолжились, что стало основной причиной популярности газеты и роста её тиражей. Не идеализируя, разумеется, данное взаимодействие, стоит отметить, что его результатом становится отражение общества в «Аиф» (и наоборот).
В итоге было проанализировано около 1290 выпусков газеты [3].
***
Теперь перейдём к рассмотрению символического содержания категории «чиновники» в 1984 г. Примечательны два момента:
а) В 1984 г. зафиксирована минимальная за весь период анализа [4] частота упоминания исследуемой категории, что подтверждает тезис об известной символической дискриминации чиновничества, ведь в советское время пропагандировались и превозносились совершенно иные слои общества: рабочий класс, военные, учителя и т.д.
б) В 1984 г. зафиксирована самая высокая оценка, данная авторами статей советскому чиновничеству — стопроцентное положительное отношение к данной категории. Это объясняется, на наш взгляд, тем, что бюрократия не выделялась из общей массы интеллигенции, которая оценивалась только положительно.
Символическая триада в 1984 г. предсказуема: бюрократы характеризуются такими словами, как «коммунист», «лучшие», «работают».
В последовавшей трансформации исследуемой категории можно выделить три этапа:
1. 1985 — 1991 гг. Освещение истинной сущности советской бюрократии.
2. 1992 — 1999 гг. Становление и развитие чиновничества новой России.
3. 2000 — 2008 гг. Бюрократия «путинского» периода.
На первом этапе благодаря гласности появляются статьи, объективно освещающие особенности социального положения советского чиновничества. Открывается, что чиновники в СССР — это привилегированные и всемогущие люди, сильные мира сего, а не «слуги народа», как это подавалось ранее. Причём постепенно открывается, что чиновники злоупотребляют своим положением. Обществу становится ясной суть советского бюрократического аппарата в качестве социального паразита [5].
Разумеется, в такой ситуации отношение к чиновникам ухудшается с самого начала перестройки. Исключение составляет лишь 1989 г., статьи в этом году посвящены талантливым чиновникам прошлого, репрессированным в 1930-ые годы. Таким образом, выясняется, что в чиновничьих кругах раньше велась смертельная борьба за власть. Но если талантливые чиновники сгинули в лагерях ещё при И.В. Сталине, то кто же остался в итоге и воспроизводился позднее? Получается, что далеко не лучшие представители чиновничества. В результате советский бюрократический аппарат, а через него и КПСС были дискредитированы в ходе перестройки. На наш взгляд, это стало одной из основных причин неудачи перестройки и гибели СССР, поскольку ключевой вопрос в любой крупномасштабной реформе (коей, как известно, и являлась перестройка) — это проблема взаимодействия между государством и обществом. Без решения этой проблемы реформа обречена на неудачу. Дискредитировав же себя через опубликование в подконтрольной газете компромата на КПСС, советское руководство утратило способность управлять, стремительно теряло поддержку населения.
На втором этапе бюрократия предстаёт пред нами в качестве привилегированной и коррумпированной институциональной группы [6]. Чиновники не работают, а злоупотребляют своим служебным положением в личных целях. Таким образом, в 1990-ые годы складывается новая модель взаимодействия общества и чиновничества в нашей стране: чиновник — лицо беспартийное, имеет периодически увеличивающиеся льготы, он может поспособствовать тем или иным группам (бизнесменам, например) в решении их проблем за «скромное» денежное вознаграждение.
Лишь в 1992 г. чиновники характеризуются как «лишённые». Депривация, разумеется, связана с наиболее драматичным годом трансформации — 1992 г., — когда произошло массовое обнищание населения, в том числе и большинства чиновников. Однако чиновничество очень быстро приспособилось, используя, с одной стороны, ослабление вертикали власти, а с другой стороны, увеличение полномочий (связанных, прежде всего, с переходом страны на рыночную экономику) — то есть, злоупотребляя общественными ресурсами.
Помимо этого в качестве когнитивных символов широко использовались слова «начальство» и «бюрократы». Первый символ свидетельствует о более высоком, чем у большинства населения, социальном статусе бюрократии, обеспеченном, в первую очередь, символической властью [7] над обществом. Второй же символ — «бюрократы» — свидетельствует о низкой эффективности чиновников, как правило, не заинтересованных в результате своей работы без дополнительных стимулов.
Частота упоминания чиновников на втором этапе трансформации выше, чем на первом этапе, но ненамного. Увеличение объясняется всё большим отчуждением бюрократии новой России от остального населения: чиновники теперь даже не притворяются «слугами народа», но ещё и не становятся слугами государства, чем объясняется преобладание негативного отношения к чиновникам на втором этапе.
На третьем этапе, в целом, продолжились прежние тенденции.
Во-первых, резко увеличилась частота упоминания категории «чиновники», достигнув в 2008 г. своего максимума за 25 лет. Это связано с широким распространением (по сравнению с прежними годами) уголовных дел, заведённых на чиновников различного ранга, но, в основном, в регионах. Так, например, в 2008 г. в Кемеровской области было зарегистрировано 130 случаев коррупции [8].
Во-вторых, ещё большее распространение получают термины, символизирующие продажность бюрократии (все годы третьего этапа, за исключением 2000 г.), что также связано с многочисленными коррупционными скандалами. Вообще, подобные скандалы играют роль «общественной порки» «мальчиков для битья», поскольку коррупция в современной России непобедима (хотя её и можно немного усмирить), так как «для борьбы с коррупцией необходимы свобода СМИ и уменьшение государственного присутствия в экономике» [9], что идёт в разрез с проводимой политикой политической элиты.
В-третьих, в 2000 г. обнаружен непривычный, но показательный Д-символ «нервничают». Это обусловлено сменой элит, связанной с приходом в Кремль В.В. Путина. Высшие бюрократы боялись, что их сменят новые чиновники «путинского призыва».
В-четвёртых, широко распространён символ «привилегированные». Привилегии не только сохраняются, но и приумножаются. В 2004 г. вышел Федеральный закон «О государственной гражданской службе Российской Федерации» № 79-ФЗ, который выделил чиновников из общей массы «государевых людей»: военных, врачей и прочих бюджетников.
В-пятых, получил распространение символ «высокопоставленные», говорящий нам об увеличении роли верхушки бюрократии в управлении страной, что является следствием укрепления вертикали власти.
В-шестых, появляются такие Д-символы, как «воруют», «врут», «зазнались», «жиреют», «не хотят работать», которые сообщают нам о растущей пропасти между чиновниками и населением. Чиновники возомнили себя «белой костью», население же не приемлет и осуждает их действия, однако до массовых выступлений против бюрократии ещё далеко.
В-седьмых, сохраняется довольно негативное отношение к чиновникам, при полном отсутствии одобрения их действий (про чиновников пишут либо с отрицательным, либо с нейтральным отношением).
***
В итоге, на 2009 год мы имеем следующую ситуацию:
1. Как известно, государство в какой-то мере также является предприятием, а работники сей организации — как правило, граждане страны. В конторе этого предприятия работают чиновники. Не секрет, что численность бюрократического аппарата за годы реформ выросла в нашей стране в разы. Еще М. Вебер предостерегал и ставил вопрос отношении чиновничества: каким образом «можно дать какую-либо гарантию того, что имеются силы, которые ограничивают господство этой непрерывно растущей по своему значению прослойки и действенно её контролируют?» [10]. Этот вопрос актуален для современной России, ведь уровень контроля за деятельностью чиновника в нашей стране обратно пропорционален: а) его рангу; б) удалённостью места его работы от начальства и контролирующих органов. Общественного контроля, как известно, практически нет.
2. В результате перехода от социализма к капитализму наша страна не обзавелась новым чиновничьим аппаратом [11], и сегодня отечественная бюрократия — это смесь советских пережитков вкупе с новыми возможностями постсоциалистической России.
3. В современной России сформирована некая закрытая каста, недоступная для рядовых рабочего и колхозницы.
Примечания
Комментарии