Профессора, вы нужны нам!

Университетские профессора часто входят в число самых остроумных мыслителей, размышляющих о проблемах собственной страны и всего мира, — но большинство из них не имеют никакого веса в ключевых дебатах сегодняшнего дня.

Самый сокрушительный способ отмахнуться от любой темы — сказать: «это все теория». Другими словами, быть ученым-теоретиком часто значит быть неуместным участником разговора.

Одна из причин такой тенденции — антиинтеллектуализм американской жизни, позволивший, например, Рику Санторуму бранить президента Обаму как «сноба», желающего, чтобы больше детей шло в колледж, и невольно заставившего республиканцев в Конгрессе ополчиться против расходов на социологические исследования. И все же дело не только в том, что Америка вытолкнула некоторых величайших умов на обочину политической жизни. В этом есть и их собственная вина.

«Дисциплины становятся все более специализированными и все более сложносоставными, что делает их менее доступными для широкой публики», — отмечает Анна-Мари Слотер, бывший декан Школы Вудро Вильсона в Принстоне, ныне президент фонда «Новая Америка».

Конечно, найдется немало исключений в экономике, истории и некоторых естественных науках, в профессиональных учебных заведениях — юридических вузах и бизнес-школах и, наконец, в школах публичной политики. Коли на то пошло, глава Белого дома — профессор права. Но в целом, на мой взгляд, в американских университетах сегодня намного меньше государственных мыслителей, чем поколение назад.

Основная трудность заключается в том, что Ph.D.-программы выпестовали культуру, которая превозносит загадочную непонятность, одновременно пренебрегая возможным влиянием и аудиторией. Эта культура эксклюзивности затем передается следующему поколению через требование «публикуй или погибнешь» — ключевого для получения должности в университете. Бунтарей слишком часто ломают или сметают с пути.

«Многие ученые-теоретики порицают публичные разглагольствования как нечто легкомысленное, отвлекающее от настоящего исследования, — говорит Уилл МакКантс, специалист по Ближнему Востоку Брукингского института. — Подобное отношение влияет на принятие решений о предоставлении ставки в высших учебных заведениях. Если обязательным условием научного успеха являются публикации, отрецензированные равными по статусу коллегами, то к ученым, которые “тратят свое время” на статьи для широкой публики, будут применять карательные санкции».

Последняя попытка ученых оградить себя от остального мира произошла тогда, когда исполнительный совет престижной Ассоциации международных исследований внес предложение запретить своим выпускающим редакторам иметь личные блоги. С таким же успехом ассоциация могла воскликнуть: «Мы хотим, чтобы наши ученые были менее влиятельными!»

Отсюда проблема, что ученые, желающие получить академическую должность, должны шифровать свои мысли в массиве напыщенной прозы. В качестве двойной защиты от массового потребления эта абракадабра затем прячется в мало доступных для понимания специализированных журналах — или публикуется в университетских изданиях, чья репутация хорошего снотворного заставляет читателей держаться подальше.

Джил Лепор, историк из Гарварда, который пишет для The New Yorker и является исключением из того, что здесь описано, отметил, что в результате мы имеем «высокую гору изысканного знания, окруженную огромным рвом отвратительной прозы».

В качестве эксперимента ученые периодически подавали бессмысленную чушь в научные журналы — только для того, чтобы эта галиматья была с почтением опубликована.

Особая вина лежит на политологии, бывшей когда-то предметом моей любви: с точки зрения практического влияния, она, похоже, на грани суицида.

«Профессора политологии зачастую не готовы к проведению анализа реального мира», — говорит Ян Бреммер, профессор политологии в Стэнфорде, возглавляющий консалтинговую фирму Eurasia Group. В конце 1930-х — начале 1940-х годов пятая часть всех статей в журнале The American Political Science Review была посвящена политическим прогнозам; при последнем анализе доля подобных материалов сократилась до 0,3%.

Университеты устранились от локальных исследований. В результате мы имеем специалистов по международной теории, которые очень мало осведомлены о практических аспектах жизни в мире. После Арабской весны авторы проведенного Центром Стимсона исследования обратились к недавнему прошлому, чтобы узнать, предвидели ли тогда различные группы вероятность народных волнений. Выяснилось, что ученые были одними из самых неосведомленных — частично потому, что они полагались на количественные модели или теоретические построения, которые оказались бесполезны в предсказании беспорядков.

Многие научные дисциплины также ослабляют влияние, потому что игнорируют многообразие политических форм. Социология, например, должна была бы играть ключевую роль в решении огромного числа государственных задач, но в ней настолько сильно доминируют левые, что правые инстинктивно ей пренебрегают.

Напротив, экономика — это редкий пример академической области с заметным присутствием республиканцев, что помогает связать экономические дебаты с дебатами реального мира. Вероятно, это одна из причин — наряду с эмпиризмом и точностью, — почему экономисты (включая моего коллегу-колумниста Пола Кругмана) оказывают решающее влияние в спорах по многим вопросам, от здравоохранения до образования.

Современная профессура обладает растущим числом инструментов для просвещения общественности, начиная от онлайн-курсов и заканчивая блогами и социальными сетями. И все же ученые не торопятся поделиться драгоценными крупицами знания через Твиттер и Фейсбук. Более того, TED-конференции [1], подготовленные не учеными, популяризовали лекции на серьезные темы (хотя я выражаю благодарность лекциям Teaching Company, разнообразившим наши семейные поездки на машине).

Я пишу все это с глубоким сожалением, поскольку я сам задумывался о научной карьере и глубоко восхищался мудростью, почерпнутой в кампусах университета. Поэтому, профессора, не затворяйтесь от народа, как средневековые монахи, — вы нужны нам!

Примечание

↑1. TED (аббревиатура от англ. Technology Entertainment Design — технологии, развлечения, дизайн) — частный некоммерческий фонд в США, известный прежде всего своими ежегодными конференциями, проводящимися с 1984 года в Монтерее (Калифорния, США). С 2009 года проходит в Лонг-Бич (Калифорния, США). Миссия конференции состоит в распространении уникальных идей (ideas worth spreading), избранные лекции доступны на веб-сайте конференции. Темы лекций разнообразны: наука, искусство, дизайн, политика, культура, бизнес, глобальные проблемы, технологии и развлечения. — Прим. ред.

Источник: The New York Times