«Расовое несварение»

Kyla Wazana Tompkins. Racial Indigestion: Eating Bodies in the 19th Century. New York New York University Press, 2012.

Даже несмотря на то, что исследования питания за последние двадцать лет прочно закрепили за собой статус важной и объективной области научных изысканий, большинство работ, появляющихся под этим широким названием, чаще всего попадают под одну из трех базовых и довольно ограниченных категорий: истории одного продукта; изучение отдельных этнических традиций питания; и (зачастую слишком обобщающие и несущие на себе отпечаток классового и расистского предубеждения) работы в области политики питания. Хотя некоторые исследователи питания и культуры, в первую очередь, Психея Уильямс Форсон, Дорис Уит, Анита Маннур, Джеффри Пильчер, Роберт Ку и Таначай Марк Падунгпат, проделали важную и инновационную работу, очень немногие из них действительно осознают сложные нюансы и мультидисциплинарность, которую исследования питания не просто допускают, но и во многом требуют. В частности, многие работы в этих трех ограниченных категориях уклонялись от изучения еды посредством последовательного культурного анализа и не уделяли внимания тому, каким образом «еда» как продукт культурного и социального представления замешана в сложный и иерархичный процесс дискриминации рас, особенно когда ее потребление — залог культурного, расового и этнического своеобразия.

Недавняя работа Кайлы Вазаны Томпкинс Racial Indigestion: Eating Bodies in the 19th Century («Расовое несварение: поедание тел в XIX веке») изучает взаимосвязь между едой и культурой, как литературную, так и визуальную, пытаясь объяснить, как сам акт приема пищи использовался для выражения или изменения расового и гендерно-дифференцированного позиционирования и биополитической субъектности в Соединенных Штатах XIX века. Эта работа является на данный момент одним из самых теоретически новаторских и наиважнейших исследований питания. Томпкинс выходит за рамки трех ограничивающих категорий научных работ, посвященных питанию — категорий, которые она приписывает «неосознанным инвестициям» в еду как товар, изучая «прием пищи» как социальное, политическое, культурное и — что, возможно, наиболее важно, — физиологическое действие (п. 2). Теоретизируя тему взаимосвязи между «едой и плотью», Томпкинс призывает к радикальному повороту исследований питания к тому, что она называет «критическим исследованием питания» (п. 3). В основу своих доводов она кладет аналитическое изучение культурно заряженного акта приема пищи и то, каким образом он представляется — в случае, если мы говорим о расовой дискриминации — в более широком культурном и политическом дискурсе и социально-экономической проблематике т.н. «долгого девятнадцатого века». Делая предметом своего исследования не материальность еды, но скорее взаимосвязь между физиологическим потреблением пищи и заложенными в нем (в появляющейся в этот период культуре товаров) расовыми и половыми представлениями, работа Томпкинс предлагает никак не историю товаров, но историю приема пищи.

Обращение Томпкинс к критическому исследованию приема пищи позволяет ей поставить в центр данного текста метафору тела представителя дискриминируемой расы как съедобного. Она делает это, разбирая пять отдельных, но взаимосвязанных примеров и основываясь на наборе известных и менее знакомых архивных материалов и литературно-аналитических источников, связанных с колониальным хозяйством, диетической реформой, на ключевых литературных работах и хромолитографических карточках товаров. Томпкинс использует эти примеры, чтобы изучить места, где тела черного и азиатского населения представлены как предметы потребления, и показать, как эти представления работают в насильственной логике «превосходства белой расы». Очевидно находящаяся под влиянием основополагающего эссе Белл Хукс (Eating the Other: Desire and Resistance [1]) и важнейших работ исследователей привычек приема пищи афроамериканцев, например, Уит (Black Hunger: Soul Food and America [2004]) и Уильямс-Форсон (Building Houses Out of Chicken Legs: Black Women, Food and Power [2006]), Томпкинс делает сильный и важный вывод о том, что эти культурные, социальные и литературные представления тел как предметов потребления, начиная от расовых столкновений, произошедших во время перехода от колониализма, до расистских желаний диетического проекта Сильвестра Грэма, и до покупки и съедания Хепзибой Пинчен имбирного печенья, изображающего Джима Кроу, в книге Натаниэля Готорна (The House of Seven Gables [1851]) подчеркивают логику превосходства белой расы, опирающуюся и скрывающуюся за насилием и сексуальными желаниями, ассоциируемыми с чернокожим телом.

Данная работа изучает не только процесс расовой дискриминации, осуществляемый посредством приема пищи, но, что принципиально важно, и историю белой расы. Томпкинс делает сложное и точное заявление, которое детализирует то, как сама природа белой расы основывается на представлении и выражении расовых меньшинств как предметов потребления. Это заявление — важный теоретический вклад в превалирующую логику превосходства белой расы в зарождающейся «культуре товаров» до и после гражданской войны в США. Особенно благодаря тому, что это четкое описание рычагов того, как прием пищи закрепляет расовую принадлежность тела. Тем не менее, как предполагает название книги, процесс приписывания принадлежности к расовым меньшинствам — не односторонний. Томпкинс подвергает изучению то, как чернокожие деятели и «репрезентации черных тел» (representations of black bodies) вовсе не демонстрировали «ход назад», или, как она пишет, «не так-то легко сдавали позиции» за счет активного сопротивления «капиталистической логике расизма и рабства» (стр. 8). Томпкинс здесь действует не однонаправленно, ею изображены сложные средства, при помощи которых расовые меньшинства борются против превосходства белых и против представления о себе как предметах потребления.

Пятая глава изучает театральные изображения расовой принадлежности в хромолитографических карточках товаров и является особенно значимой. В этой, по-видимому, центральной главе своей работы Томпкинс изучила архивные материалы, которым до нее уделялось недостаточно внимания, в том числе несколько замечательных репродукций театральной рекламы. Она поставила под вопрос собственно расистскую и государствообразующую природу архивного анализа. Здесь она также объединила свое изучение приема пищи с более чем двумя десятилетиями истории изучения актеров в роли чернокожих, истории афроамериканских представлений и изобразительной культуры. Она живописует образы иммигрантов и черных тел, «которые едят» и «которых едят», сделав особый акцент на юмористических изображениях, на представлениях белых зрителей с актерами, играющими чернокожих, как это имело место в подобных зарождающихся видах рекламы. Таким образом, она раскрыла важное место культуры товаров, в частности, культуры пищевых продуктов, в процессе дискриминации некоторых рас в девятнадцатом веке.

«Расовое несварение» — книга не только о дискриминации рас посредством еды и приема пищи. Кроме прочего, она иллюстрирует саму природу того, посредством чего стандартные понятия тела, будь они основаны на расовой или гендерной принадлежности, формируются путем культурного и физиологического акта приема пищи. Хотя анализ образа дискриминируемых тел как съедобных делает важный вклад в понимание расы в культуре и литературе XIX века, пожалуй, самые важные и новаторские утверждения в тексте — это ее вклад в сферу теории девиации и тела. Томпкинс осуществляет этот вклад посредством теоретизации «рта», который она описывает как временную границу, где пересекаются свое и чужое, внешнее и внутреннее, субъект и объект, еда и тело. Прослеживая сложную культурную, эротическую и сексуальную историю «рта» и фокусируясь как на белых, так и на черных ртах, когда они смеются, говорят и, самое важное, едят, она исследует, как работает «рот» как место физических и устных удовольствий, теоретизируя то, как это отверстие тела функционирует в качестве точки входа для нормативных и ненормативных желаний.

При помощи экстраполяции она также изучает биополитическую субъектность и то, как она регулировалась посредством реформистских движений и расистского дискурса в течение т.н. «долгого девятнадцатого века». Тем не менее, она приводит этот анализ к инновационным и продуктивным новым направлениям, используя «рот» для изучения того, как эти политические и культурные дискурсы мимолетно воздействовали на тело. Поэтому рассуждения Томпкинс о «рте» способствуют оспариванию понятия «свободного либерального себя», которое в значительной степени является частью культуры товара в девятнадцатом веке, теоретические обсуждая напряженность между физическим своим и культурным/материальным чужим, поскольку прием пищи в буквальном смысле приносит культурное и материальное Другое в мышцы, ткани и желудок тела (стр. 3). Такое использование «рта» — это высоко теоретичное и наиважнейшее понимание, эффективно объединяющее область исследований питания не только с критической теорией рас, но также и с теориями девиантности и тела. Эта новая основа для критических исследований питания может использоваться учеными, занимающимися изучением питания, а также теоретиками девиаций для исследования очевидного, но практически не изученного влияния еды на создание нормативных и ненормативных тел на протяжении истории США.

Оказываясь в рамках и за рамками дисциплинарных границ и разных теоретических плоскостей, книга Томпкинс — великолепный пример перспективности научных работ, связанных с питанием. Предлагая поворот к критическим исследованиям, «Расовое несварение» разворачивает исследование питания в новом увлекательном направлении, в первую очередь, в направлении культурного, социального и, что наиболее продуктивно, физиологического изучения приема пищи. Единственное, что меня смущает в книге — ее крайне теоретический характер. Она может отпугнуть тех, кто не искушен в критической теории расовой дискриминации или литературной теории, как несколько сложных для воплощения в жизнь. Однако для большинства это не станет препятствием, и книга будет полезна не только для исследований питания, но также и для литературных теоретиков и историков XIX века, исследователей теорий расовой дискриминации, печатных изданий и массовой культуры, не говоря уже об ученых-литераторах, исследователях литературных, визуальных, половых теорий, теорий аффекта и девиантности. Кроме того, несмотря на то, что книга написана о XIX веке, работа Томпкинс имеет немалую значимость для современности, так как ее выводы и утверждения о природе расизма и расистского потребления подвергают сомнению природу нынешнего «гурманского» дискурса, который во многих отношениях отягощен расовыми напряжениями, включая отрицающую существование рас универсалистскую, шовинистскую и националистскую риторику. В целом, это — красиво написанное и радикально новаторское теоретическое исследование, которое, надеюсь, заставит ученых мыслить вне рамок трех ограниченных категорий, о которых мы упомянули ранее, и заставит их переоценить многие из своих идей о роли еды и приема пищи в производстве нашей расистской и гендерной субъектности.

Примечания

↑1. Hooks B. Eating the Other: Desire and Resistance // Black Looks: Race and Representation. Cambridge: South End Press, 1992). P. 21–40.

Источник: Humanities & Social Sciences Online