Эволюционная биология и бихевиоризм в экономике

Эволюционная биология всегда задает вопрос «Почему?» Бихевиористская экономика просто спрашивает, как ведет себя другой. Нищета бихевиоризма видна сразу, требуется помощь других наук. Но как скоро эволюционная биология сможет прийти на помощь?

Мы дадим конкретную иллюстрацию сотрудничества двух наук, по возможности краткую. Биологи-бихевиористы различают два принципиально непохожих рода причин. С одной стороны, есть поведение, совершенно типичное для данного биологического вида. С другой стороны, восприятие обстоятельств среды весьма сказывается на поведении. Рассмотрим первый род причин: устойчивое поведение.

В какой перспективе биолог-бихевиорист смотрит на формирование общего поведения вокруг приобретенных вещей или навыков (эффекта обладания, endowment effect [1])? Нам встречается некий вид, особи которого ведут себя такими-то стандартными способами в сходных обстоятельствах. Это заставляет предположить (хотя еще и не утверждать), что естественный отбор выработал предрасположенность к данному поведению.

Хотя термин естественный отбор всем знаком, часто его понимают слишком широко и обобщенно. Поэтому сразу сделаем уточнение: естественный отбор — не столько процесс, сколько способ назвать результат некоторого процесса. Такое название дается событию в системе, если система обладает всеми тремя свойствами: 1) наследование признаков, 2) изменчивость унаследованных признаков 3) различные показатели воспроизводства в отличие от различия унаследованных признаков. Итак, при различии наследуемых признаков, и при прочих равных, смотрят, какие именно признаки приводят к росту популяции, и как именно эти признаки, наследуемые популяцией, распределяются и способствуют дальнейшему росту. Выясняется, что «работают» именно эти, а не другие признаки, и через некоторое время эволюции они становятся общими для всего вида.

Естественный отбор — не единственный эволюционный процесс: есть еще мутация, миграция, дрейф генов. Но это единственный эволюционный процесс, в котором как физические свойства, так и свойства поведения организмов оказываются тесно связаны с особенностями той среды, в которой организмы долгое время существуют. Все эти свойства должны внести свой вклад (хотя и не сразу) в выживаемость и воспроизведение организмов, в противоположность организмам с другими свойствами.

Небольшая иллюстрация. Представим, что большинство особей какого-то вида птиц собираются в стаю и улетают в сторону экватора при приближении зимы. Эволюционный биолог предполагает, что предрасположенность к такому решению обеспечила исторические преимущества тем особям, которые так и поступили. Они улетают в те края, где питание гораздо насыщеннее, где его добыча сопряжена с меньшими издержками, без предварительных инвестиций и безудержного расходования калорий. Другие птицы оставались в суровом климате, и им приходилось бороться за ресурсы зимой без большой выгоды для себя. Ни один биолог не станет утверждать, что птицы будто бы осознанно оценивают возможности, взвешивают все «за» и «против» и летят туда, куда направил их взвешенная аналитическая экспертиза. Но также ни один биолог не будет говорить, что птицы летают как попало, или что их полет может быть производной от какого-то одного фактора, например, что возможно построить кривую зависимости перелетов на юг только от снижения температуры с шагом в один градус.

Уже давно известно, что естественный отбор наделяет особей данного вида целым набором бихевиористских предрасположенностей (или можно сказать, разными приоритетами и шансами, strengths and probabilities), обходясь без всякой самосознающей аналитической машинерии.

Точно так же особи человеческого вида выражают бихевиористские предрасположенности по типу «когнитивной эвристики и усилий» [2], и мы видим эффект общего вклада. Причина этих предрасположенностей — что исторически они давали преимущество тем особям, которые им следовали, над всеми остальными.

Допустим, все так. Но насколько такая перспектива продуктивна для построения бихевиористской экономической теории? Оказывается, не сильно продуктивна; по крайней мере, на начальном этапе. На самом деле, есть все основания утверждать, что биологическая аналогия не всегда работает. Так, поведение человека может привести его к личной катастрофе. Раз такой исход попирает разум и смысл, так как не помогает состояться личному интересу, но наносит ему ущерб, то право, чего ради, зачем нам рассматривать даже возможность того, что в этом поведении отражается психологическая адаптация? Может быть, просто признать, что человеческое поведение полно странностей?

Но давайте поразмышляем над двумя важными сторонами эволюционного процесса. Прежде всего, ничего в эволюции не гарантирует, что индивидуальная воля, в данный момент, ведет себя наиболее успешным способом из всех возможных способов, что она удачна абсолютна и во всем, если выбирает лучшее, а не худшее. Естественный отбор имеет дело со средними историческими показателями. Если данная предрасположенность начинает преобладать на среднем уровне, в средних обстоятельствах среды, с которыми в среднем сталкиваются особи данного вида, — этого достаточно, чтобы такая предрасположенность встречалась с каждым новым поколением во все большем проценте особей, если сравнивать с существующими в то же самое время предрасположенностями к другому поведению.

Затем, естественный отбор неспособен заглянуть в будущее. Он не может выработать предрасположенности поведения для грядущих изменений обстоятельств среды. Когда среда долгое время остается неизменной, то предрасположенность поведения тоже стабилизируется. А внезапные изменения внешних обстоятельств и приводят к столкновению между выработавшимися предрасположенностями поведения, которые остаются потом как пережитки, и вызовами изменившейся среды. Такой разлад между привычками поведения и его результатами сам по себе не может опровергнуть предположение, что в поведении отражается разработанная организмом адаптация к прежним условиям среды.

Просто нужно признать: типов иррациональности больше одного. Бывает случайная (рандомная) иррациональность — логика поведения никак не соотносится с требованиями обстоятельств. Бывает и саморазрушительная иррациональность — поведение всякий раз оказывается прямой противоположностью того, что было бы в интересах особи в данных или сходных обстоятельствах. И еще один тип иррациональности, о котором часто забывают, но который нас больше всего интересуют, это то, что я называю в контексте экономической теорией «рациональностей во временном сдвиге» (рациональностью, сдвинутой относительно времени; Time-Shifted Rationality), РВС. Это общее понятие получило разные имена в разных предметных областях: такие как «неувязка» или «экологическая рациональность». Но главное здесь вот что: РВС диктует такое поведение, которое нерационально в текущих обстоятельствах среды, но которое оказывается оправданным и выгодным в дальнейшем. В исторической перспективе, в будущем, результаты такого поведения оказываются более чем рациональными.

Приведем два примера. Предположим, что некоторые птицы живо реагируют не только на хищную птицу, над ними парящую, но и на летящий в вышине самолет, который кажется им размером с ту самую хищную птицу.

Такое поведение нельзя назвать рациональным. Птицы тратят энергию, которой у них не так много, хотя вероятность, что самолет снизится и повредит среде, в которой живут птицы, близка к нулю. Их поведение никак не изменит график полета самолетов. Но предрасположенность к такому поведению нельзя назвать произвольной случайностью. Перед нами РВС. Мысленно уберем самолет, и предрасположенность к такому поведению окажется лучшим способом сохранять экологическую ситуацию, беречь свою среду обитания, не оказавшись не вовремя пассивными перед новыми угрозами и нападениями.

Второй пример. Вспомним, что мы часто едим сладкое и жирное. Сладкая и жирная пища очень энергетическая; и биологи уже пришли к общему выводу, почему особи нашего вида любят такую пищу. Предрасположенность находить такой вкус приятным (что и ведет к дальнейшему потреблению пищу) начинает преобладать над предрасположенностью против такой пищи в мире, где богатую энергией пищу достать трудно. Таким был мир, в котором наши предки из числа приматов и жили миллионами лет. Только в последний миг времени (миг — из эволюционной перспективы) нам стала доступна во множестве сладкая и жирная пища, равно как и средства ее доставки, что делает большим риск избыточного потребления. Трудно растолстеть, если питаться апельсинами, но легко растолстеть, питаясь пирожными. Хотя предрасположенность к сладкому и жирному иногда приводит человека к иррациональным саморазрушительным итогам, в совершенно недавно достигнутых обстоятельствах среды, все равно эта предрасположенность вела нас миллионы лет совершенно рациональным путем! Поэтому предрасположенность к сладкому и жирному ни в коем случае не произвол иррациональности. Иррациональной может быть скорее предрасположенность к горькому, кислому или хорошо прожаренному. Перед нами как раз РВС. Предрасположенность к сладкому и жирному и привела нас к рациональным результатам в тех обстоятельствах среды, в которые мы миллионы лет были помещены. Только появление совсем особых, совершенно новых обстоятельств среды (в виде сахара-рафинада, дешевых супермаркетов и фаст-фуда на каждом углу) сделало этот часто неоспоримый приоритет (often irresistible strength) нерациональным в наши дни.

В чем же здесь предварительный вывод? Чем лучше мы понимаем истоки поведения, как именно функционирует естественный отбор, тем точнее мы сознаем и обстоятельства поведения, и паттерны, в которых работает та или иная предрасположенность, и связь одного поведения с другим поведением, и как трудно людям поменять поведение и почему.

Примечания

↑1. Один из ключевых терминов бихевиоризма: особи считают более ценными те вещи, которыми они обладают, и эта оценка определяет как индивидуальное, так и коллективное поведение — пер.

↑2. heuristics and biases — термин, принятый в бихевиористской экономической теории для обозначения совокупности девиаций, отклонений от того поведения, которое принято как нормативное. Имеется в виду, что сознание находит новые варианты реакции на ситуацию, но как реакция они могут состояться только в качестве усилия. — пер.

Источник: Social Science Research Network