Сталин и Европа: имитация и господство

Рецензия на книгу под ред. Тимоти Снайдера и Рэя Брендона «Сталин и Европа: имитация и господство, 1928–1953» (T. Snyder, R. Brandon (eds.). Stalin and Europe: Imitation and Domination, 1928–1953. Oxford: Oxford University Press, 2014. xii + 326 p.).

Беглый взгляд на оглавление книги «Сталин и Европа: имитация и господство, 1928–1953» под редакцией Тимоти Снайдера и Рэя Брендона наводит на мысль, что перед нами — пестрая коллекция собранных в случайном порядке эссе за авторством уважаемых исследователей, каждый из которых, к его чести, уже отметился рядом публикаций в соответствующей области. Но когда проясняется замысел издателей, это первое впечатление исчезает. Как отмечает в предисловии Снайдер, «расположение статей в этом сборнике предполагает, что историю столкновения сталинской системы и Европы длиной в четверть века можно разделить на четыре этапа: (1) приложение безоговорочно европейской схемы модернизации к азиатским и европейским территориям СССР в 1920-е и 1930-е годы; (2) введение сложившихся советских практик на территориях, аннексированных благодаря советско-немецкому альянсу 1939 года; (3) немецкое вторжение в Советский Союз в 1941-м, нацеленное на разрушение сталинской системы; (4) послевоенная перестройка Восточной Европы как буферной зоны против будущей агрессии, заключавшаяся в экспорте мягкой версии сталинизма в формально суверенные государства» (p. 1). Каждой из этих фаз посвящены три эссе.

По поводу первой фазы Снайдер, опираясь на статьи Линн Виолы, Сары Кэмерон и Хироаки Куромии с Анджеем Пеплоньски, утверждает, что у Советского Союза «не было иностранных территорий, чтобы их эксплуатировать в попытке имитировать капиталистическое развитие. Поэтому основная идея [Иосифа Сталина] сводилась к тому, чтобы воспринимать население СССР так же, как капиталисты-эксплуататоры воспринимали колонизированные народы» (p. 3). В 1930-е сталинизм развивался как своего рода «внутренняя колонизация» Советского Союза Советским Союзом. Пример тому — Казахстан. Его кочевое население, в своей истории, с точки зрения марксизма, даже не достигшее феодального этапа, нужно было первым делом через насилие и террор принуждать к оседлому образу жизни, а уже затем — превратить в колхозников. Согласно Снайдеру, сталинизм, таким образом, был помимо прочего «парадоксальной попыткой сопротивляться мировому капитализму, имитируя его», что, при следующем повороте исторического винта, привело к «европеизации страны, расположенной большей частью в Азии». Снайдер не упускает случая призвать коллег-историков к «преодолению типичного европоцентристского уклона в исследованиях Советского Союза» (p. 4). Это могло бы пролить новый свет на такие события, как раскулачивание, по общему мнению, вдохновленное «отчетами о вербовке русских и украинских крестьян в советской Азии японцами» (p. 5). Именно против таких гипотез исследователи, предположительно, должны возражать [1].

Вторая фаза охватывает период сотрудничества гитлеровской Германии с СССР, позволившего Советскому Союзу впервые расширить территорию своего государства. То, что выглядело как участие в нацистском империализме, было, помимо прочего, «экспортом советской политэкономии, основанной на теории европейского толка, обратно на Запад, в капиталистическую Европу, уже в качестве практики» (p. 7). К этой фазе обращаются Рафаль Внук в статье о польском подполье во времена советской оккупации, Марек Вержбицки в работе о советской экономической политике в аннексированной Восточной Польше и Кристоф Мик, пишущий о Западной Украине, оккупированной вслед за подписанием Пакта Молотова – Риббентропа. Здесь не помешало бы обсуждение и опыта стран Балтии. Этот регион был советизирован в короткие строки путем жестокого насилия. Единственной инициативой, приостановленной до июня 1941 года, была коллективизация сельского хозяйства.

Немецкое вторжение в Советский Союз положило конец советским преобразованиям в данном регионе. Война нацистской Германии, направленная на уничтожение СССР, знаменует собой третью стадию, во время которой само существование сталинской системы было поставлено под вопрос. Статьи о ней написаны ведущими исследователями. Эксперт по истории немецкой оккупации Украины Детер Поль пишет о холокосте в Украине. Алекс Дж. Кэй, координатор инициированного Институтом современной истории (Мюнхен – Берлин) проекта англоязычного издания объемной документации уничтожения европейских евреев, пишет о планах Германии на советские территории после прогнозировавшейся скорой победы. Наконец, Тимм Рихтер пишет о сопротивлении советских партизан в Белоруссии.

Четвертая и последняя часть книги включает статью Джеффри Робертса, не раз критиковавшегося коллегами-историками за его противоречивые взгляды на внешнюю политику Сталина: она посвящена сталинским воззрениям времен войны на «мир великих держав» (p. 260). Кроме того, в эту часть входят две публикации признанного эксперта по истории Советского Союза и Восточного блока Марка Крамера. В этих статьях рассматривается установление коммунистических режимов в странах Восточного блока, первая попытка союзника СССР, Югославии, вырваться из советского блока и попытки Москвы вновь подчинить своему контролю Балканы. Опираясь на обширные архивные исследования, Крамер убедительно демонстрирует, что Советский Союз планировал создание Коминформа «задолго до того, как План Маршалла вообще начал рассматриваться». Рассекреченные расшифровки переговоров Сталина с восточноевропейскими коммунистическими лидерами не оставляют сомнения в том, что окончательное установление коммунистической диктатуры было лишь вопросом тактики и времени. Это определенно не было ответом на политику Запада. Как показывает эта часть книги, вместе с буферной зоной, защищавшей Советский Союз от Германии (а позже — от НАТО), для СССР возникла и потребность установить контроль над этой зоной. Советский Союз теперь взвалил на свои плечи внешнюю империю. «Дорога к социализму, — как резюмирует Снайдер, — была уже не подготовкой к утопии, а процедурой достижения безопасности» (p. 13). Вопросы безопасности и потребность защитить советское господство выдвинулись на первый план даже больше, чем в 1917 или 1939 годах.

Здесь не место для детального обсуждения каждой статьи. Памятуя о значительном объеме работ, опубликованных большинством авторов на основе многолетних архивных изысканий в областях, где они являются признанными экспертами, неблагоразумно ждать от них здесь революционных открытий. К этому не стремились и сами издатели. Ценность данной книги в том, что она позволяет англоязычному читателю понять, как далеко продвинулись исследования в обсуждаемых странах. Это касается, например, Казахстана, где весьма представительные результаты исследований обнаружились в последние несколько лет [2], и в неменьшей степени — работы по истории советской оккупации Восточной Польши и оккупации Польши после 1944 года с последующей подпольной войной, недостаточно оцененной на Западе, но изучаемой такими историками, как Внук, посвятившими ей годы кропотливой работы в архивах. Одно из достоинств книги — в том, что она объединяет западных и восточноевропейских историков и представляет их исследования широкой публике на английском языке. Связь между конкретными темами порой может показаться несколько искусственной, но, вероятно, это неизбежно в случае с работой, в которой собраны столь разнообразные компоненты.

Примечания

↑1. О великой чистке см. книгу Марка Янсена и Никиты Петрова «Сталинский питомец — Николай Ежов». М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд Первого Президента России Б.Н. Ельцина, 2009. Англоязычный вариант этой работы — Jansen M. and Petrov N. Stalin’s Loyal Executioner: People’s Commissar Nikolai Ezhov, 1895–1940. Stanford, CA: Hoover Institution Press, 2002. P. 79–111.

↑2. См., к примеру, историографический обзор Саттара Мажитова «Историческая наука Казахстана: современное состояние и тенденции развития» (Алматы: Ассоциация издателей и книгораспространителей Казахстана, 2013).

Источник: H-Net