Терра и террор

Россия, как и многие другие, — страна военной истории, начиная с XX века не было ни одного десятилетия, когда бы она не воевала, в предыдущие века войн было не меньше — в основном на чужих территориях, но запоминаются те, что на своей. Да и для всех народов реальны только собственные шрамы — остальных будто и нет. Расползающаяся нынешняя война грозит не оставить живого места на всем теле Земли.

Прежде войны велись за территорию. Московское княжество за четыре века разрослось так, что стало самой большой страной в мире. Территории завоевывали и лишались их и другие государства, границы менялись постоянно, но «Ялтинский мир», казалось, навсегда покончил с этой практикой. Процесс пошел в обратную сторону: стали отдавать колонии, ужиматься, Россия отпустила свои советские республики нехотя, и все равно по площади она — самая большая в мире. Проблема централизованного государства в том, что оно процветает, когда распространяет свою власть на новые земли, в истории отдача территорий приводила колоссов к упадку.

На сегодняшний день это верно в отношении Франции, которая, завершив свой колониальный период, постепенно стала сдавать позиции, и в отношении России. Австрия и многие другие бывшие части империй предпочли стать «маленькими» и уйти от жесткой централизации — в зону комфорта. Централизованное государство, как кажется, скоро и вовсе станет анахронизмом. Идеально устроенное государство нового века — Швейцария. Небольшая, но повсеместно ухоженная территория, власть принадлежит в прямом смысле слова народу, каждый кантон и каждая коммуна в нем решают свои вопросы самостоятельно, государство существует в режиме нейтралитета, а «прирастает» — потоками посещающих ее бизнесменов, туристов, политиков, поскольку здесь находится несколько штаб-квартир международных организаций. И работников из соседних стран, часто живущих у себя дома и приезжающих сюда только на работу. Президенты в Швейцарии меняются раз в год, полная децентрализация, страна ни на кого не покушается и на нее никто (а если что — у всех дома имеется боекомплект, и бункеров достаточно).

В нынешнем мире государства стремятся завоевывать не территории, а влияние. Чтобы повсюду покупали твои товары, внедряли твои технологии и стандарты, чтобы твоих кинозвезд и музыкантов знал весь мир и чтоб твой язык был языком международного общения. Сейчас это английский, а был французский. Я еще застала в 1990-е в Греции ответ на вопрос «говорите ли вы по-французски»: «каждый образованный человек говорит по-французски». Уже никто не говорит. Но Франция не становится «маленькой» страной, она по-прежнему воюет, участвует в «мировых событиях», чувствуя себя слабеющей, но великой державой. Хотя экономика падает, безработица растет, великие изобретения, как в былые времена, не рождаются. «Чувствительные кварталы», как пишут во французской прессе, с населением преимущественно или исключительно из бывших колоний, разрастаются и таят в себе угрозу. Все чаще эта угроза реализуется. Франция — по-прежнему любимая всеми страна, а уязвимость ее — именно в централизации. Она не без труда удерживает некоторые свои территории, как и Испания, и Великобритания, но дело не только в территориях. Европа все больше оказывается в оборонительной позиции: удержать статус-кво, уступить, огородиться, как бы произнося все время второе, ответное слово, а не первое.

США остаются «главой семьи», ничто в мире без них не происходит. Главу любят или ненавидят, желают погибели, но ходят на поклон, за советом, за кредитом, дружат, улыбаются, радуются одобрительному кивку. Путин, памятуя, что он — СССР и даже КГБ СССР, который еще недавно вместе с США мутил Восток и Юг, перетягивая каждый в свою сторону, бросил вызов «однополярному миру». Россия теперь — не нищий СССР, который жил «витриной» науки, культуры и ВПК, тратя основные деньги на «народно-освободительные» движения Востока и Юга. Уровень жизни повысился, города приведены в пристойный вид, запустение на огромных просторах постепенно ликвидируется «гостями с юга» и китайцами, а в населении властью востребована дикость, понимаемая как «пассионарность». Пора в поход. Поскольку когда не наступаешь — отступаешь.

Да, «конец истории» в некотором смысле наступил, той, которая — «воевать за территории». Но войны — именно войны, а не конкурентная борьба — за влияние оказались не просто бессмысленными, а вредоносными для всех. В этих войнах нет победителей и побежденных, нет понятия окончания войны, эти войны породили то самое зло, с которым неизвестно где и как воевать, поскольку оно экстерриториально, — международный терроризм, он же исламский терроризм.

Исламский — поскольку именно в этих странах, бывших светскими, но исторически исламскими, шли войны за влияние. В 1979 году СССР вторгается в Афганистан, в 2003-м США — в Ирак. У России после краха СССР военно-террористические процессы происходят внутри страны — на Северном Кавказе. В последние годы США и Франция, преимущественно, зачем-то поддерживают исламистскую революцию в Египте, когда власть получает террористическая организация «Братья-мусульмане» (к счастью, произошла вторая революция, но «осадок» в виде группировки на Синае, взорвавшей наш самолет, остался), бензина в костер подливают в Ливии и Сирии. Получается, сами виноваты. К вопросу вины сейчас вернусь, но прежде повторю тезис, который кажется мне принципиально важным: нет оправданий терроризму.

Многие в России, как я вижу по публикациям и комментариям, пишут, что взрыв российского самолета А-321 на Синае — ответ на бомбардировки Сирии. Нет, это не ответ, а отдельный злонамеренный теракт. Направленный даже не столько против России, сколько против самого Египта, против нынешней светской власти (президент Ас-Сиси фактически наследует свергнутому Мубараку, те же военные). Теперь в Египет, живущий туризмом и создавший прекрасную курортную инфраструктуру, не полетят миллионы отдыхающих, страна ослабнет, а там, глядишь, снова можно устроить революцию в пользу уже не локальных «Братьев-мусульман», а фрагментарно расположившегося везде игила.

Самолеты, взорвавшие WTC, — это ответ на что? Скорее, война в Ираке 2003 года — ответ на этот мегатеракт. Глупая, бездарная, расплодившая террористов в геометрической прогрессии война, но ведь безумие говорить, что теракты в Париже (Франция в той войне вообще не участвовала) — «ответ». Нельзя соглашаться с логикой террористов: нарисовали карикатуры — нет, не в Саудовской Аравии, не в Катаре, не в исламских странах, а в своей собственной, светской — получите теракт. Европейские государства распахивают двери перед беженцами и шейхами — живите, дорогие друзья! Бедным — пособие и бесплатное жилье, богатым — разрешение покупать дорогие поместья, всем вид на жительство, потом гражданство, и мечети строить для дорогих друзей едва успевают. В обратную сторону это не работает: никаких тебе видов на жительство, пособий, строительства церквей, а турист вина не пей, ходи в парандже с сопровождающим, не то приговорят к смертной казни или к тысяче ударов плетью.

Считается, что терроризм именно исламский, потому что это страны «третьего» мира, которые хотят стать «первым». Но вот Китай, Корея (Южная, естественно), Сингапур, Япония. Тоже до недавнего времени — страны третьего мира. А теперь Китай — считай, сверхдержава, Япония сделала рывок еще раньше, и это реальный путь из двоечников в отличники: учиться, работать над собой. А двоечник, который думает, что, убив отличника, он автоматически займет его место, — иллюзия и утопия. Любая парта, за которую садится двоечник, — будь она в Париже или в Сайгоне — становится партой двоечника. Вьетнам — как раз пример того, что можно выжить и делать свою жизнь с каждым годом лучше, даже когда твою страну практически уничтожили. А США оставили там выжженную землю в прямом смысле слова. «Оранж» превратил не только джунгли в пустыню, но и рождавшихся десятилетия спустя детей обрек быть «обрубками». Разве они устраивали теракты? Нет, они хотели стать отличниками — на своем уровне, маленькой страны, а не державы, и постепенно становятся ими. Начав с нуля, с выжженной земли.

Что такое теракт и в чем его отличие от «ответа на агрессию»? Если бы во время войны иракцы перебили американских военных и тех, кто отдавал приказы убивать, — это был бы «ответ на агрессию», а взрывать мирных парижан, россиян, лондонцев и т.д. — это «трусливые теракты». Я не понимала смысла этой формулировки, а она была первой, которая звучала из уст президентов и после российских, и после парижских терактов. Но, вспомнив свою статью десятилетней давности о войне в Ираке [1], вдруг поняла. Иракцы фактически не воевали. Если не можешь ответить в бою, но и не признаешь поражение, а идешь убивать там, где проще, тех, кто ни при чем, то ты и есть трус.

Есть две компенсаторные формулы: одну я постоянно слышала в СССР, другую — в мусульманских странах в последние годы. Одна — «мы плохо живем, зато у нас самый прогрессивный строй», вторая — «зато у нас ислам». На днях поэта Ашрафа Файяда приговорили в Саудовской Аравии к отсечению головы. «Приговор Файяду основывался на показаниях свидетеля, который утверждал, что поэт якобы проклинал Бога, пророка Мухаммеда и Саудовскую Аравию. Свидетель также утверждал, что в стихах 35-летнего поэта содержатся атеистические идеи». Сам поэт все это отрицал, но хоть бы и вправду было так — это же какая-то немыслимая в XXI веке инквизиция! Но никто не стремится «демократизировать» Саудовскую Аравию. Санкции наложить или хоть звук издать: «международное сообщество не может мириться с…». Тоже трусы.

Теракт — это покушение на жизнь мирных людей, людей вне зоны военных действий. Начиная с 1986 года, теракта ливийских спецслужб на берлинской дискотеке. В 1988-м — теракт палестинских боевиков в аэропортах Вены и Рима. И далее по списку, огромному списку. Теракты по всему миру, задолго до войны в Ираке. Испанские баски, ирландская ИРА, японская «Аум Синрикё» — единичные случаи, весь террористический массив приходится на тех, кто теперь зовет себя игом, а поначалу игилом, как у нас и продолжают писать (запрещено в России, но я с маленьких букв, иго — звучит роднее).

Возвращаясь к вопросу вины. Вину всегда следует «загладить», «искупить», восстановить инфраструктуру, наладить мирную жизнь, а не просто в одночасье вывести войска, как СССР из Афганистана и США из Ирака. Хорошая Россия вывела войска плохого СССР, хороший Обама — войска плохого Буша, забудьте. Но эта страусиная политика опять же — не основание для терактов. Международные суды и прочие многочисленные армии чиновничьего интернационала должны разруливать все эти процессы, иначе планета погрузится в хаос и «двоечниками» окажутся все.

Сейчас двоечников-террористов исключают из школы, но все не так просто. Российский бомбардировщик СУ-24, сбитый в Турции, — это что? Помнится, Турция предупреждала в начале октября, когда на ее территорию дважды залетели те же Су, что «не потерпит». Хотя турецкие военные самолеты сотни раз в этом году нарушали воздушное пространство Греции. А когда турецкий самолет был сбит ПВО Сирии, Эрдоган заявил, что «краткосрочное нарушение границы не может являться нападением, и сбивать самолет, не выяснив ситуацию до конца, было нельзя».

Всем ясно, что Су-24 не угрожал Турции. Но есть «привходящие обстоятельства». Турция — по многим данным — покупает ИГовскую нефть, тайком. Враги Турции — курды, а они воюют против ИГа, как и Россия. Там, где был сбит Су, — в Сирии, возле турецкой границы, воюет группировка сирийских туркмен, протеже Турции. Эрдоган против Асада, а Путин — за. С «Турецким потоком» Турция тянет, заставляя «Газпром» нервничать. Турция — член НАТО и страна, которая все меньше походит на созданную Ататюрком в 1923 году светскую Турцию: она вновь исламская. Россия отвечает на сбитый Су шквалом инициатив: признать геноцид армян (есть слух, что после поездки Путина в Армению на годовщину геноцида их братская дружба с Эрдоганом и стала портиться), вернуть Айе-Софии ее константинопольский статус Софийского собора и остановить фактически все контакты. Не говоря о военных материях. После инцидента Эрдоган, поняв, что поддержки НАТО не получит, пошел на попятную, а Путин — в атаку.

Вокруг нее битвы шиитов, суннитов, хуситов, в Йемене, Ираке, Сирии — всё в движении, неизвестно, чем кончится. А ведь Эрдоган если и не говорит, как Путин про СССР, что распад Оттоманской империи был «величайшей геополитической катастрофой», то наверняка думает, что была великая держава, на всех наводившая страх, а нынешнюю Турцию даже в ЕС не берут, сколько уж лет кандидатом числится. Вернуть бы то славное время! Реально ли? Надо смотреть, оставляя за собой возможность любых коалиций, и ждать, чья возьмет. Но и «делать шаги», как Путин. Только после «шага» с самолетом Эрдогану придется делать выбор быстрее, чем он намеревался.

Россия — исторический противник Турции, десять русско-турецких войн плюс участие в Первой мировой против России. Почти всегда Россия побеждала, а последняя война оказалась для Османской империи и вовсе роковой, она перестала существовать.

Крым у османов тоже отвоевали. Крымско-татарский народ, депортированный в советское время, после присоединения Крыма к России некоторой своей частью настроен по отношению к этой перемене враждебно. Участвовавшие в акциях протеста 26 февраля 2014 года, накануне захвата местных органов власти Россией, были арестованы. И вот соратники Джемилева устраивают блэкаут в Крыму с требованием их освобождения — оба инцидента, с Су и с обесточиванием, происходят синхронно. Так или иначе, Россия для крымских татар — оккупант, а Турция — старший брат, каким она и была в течение трех веков, владея Крымом. Учитывая, что международное сообщество не признает принадлежность Крыма к России, Турция может задумываться о своих перспективах на полуострове.

Крым вообще — исторически неспокойная территория. Если можно говорить, что «Шок и трепет» в Ираке была спусковым крючком нынешнего хаоса, то «Крым» прозвенел как «последний звонок». Школа закончилась, никто не учитель, никто не ученик, правил нет, а ружье есть. Вопрос, у кого больше патронов, лучше глазомер и рука не дрогнет.

Терра — «Земля», террор — «ужас», они не однокоренные, но грозят стать синонимами.

Примечание

↑1. Фрагменты из статьи «Четвертая мировая», опубликованной в газете «Время МН» (электронного архива нет) во время войны в Ираке. Это не только напоминание о тех событиях, они касаются и войны нынешней:

«Четвертой мировой войной назвал бывший шеф ЦРУ Вулфи текущие события, еще в разгар бомбежек. Имея в виду под третьей Холодную войну. Думаю, сказал для того, чтоб утишить бегущий шепот: а вдруг это третья мировая, от перспективы которой всех лихорадит? Как бы успокойтесь, третья уже прошла, это четвертая, которой — на уровне вербальном — никто еще не думал пугаться. Речь идет, естественно, о войне за новый мировой порядок.

У нее две составляющих: информационная война и огонь на поражение. Начало было крайне агрессивным: ты против войны — значит, ты за диктатора Саддама. Даже прискучило оправдываться: я против диктатора, но и против агрессора. Нет уж, война, надо выбирать, за кого болеешь. (…)

В начале войны “силы коалиции” говорили: “Мы сделали ошибку, что не остановили в свое время Гитлера, теперь мы ее не повторим, остановим нового Гитлера, Хусейна”. Люди повторяют это теперь с удовлетворением: “Слава Богу, остановили Гитлера-Хусейна”. Он, конечно, запросто мог им стать, но оставался всего лишь “Сталиным”: ООН заставила его уничтожить ОМУ, которое в свое время поставили ему США, так что объявленная цель войны оказалась ложью. Ничего не нашли, а если б что действительно было, Хусейн не преминул бы воспользоваться. (…)

Большинство (сегодня только 3% относятся к Америке положительно) станет теперь требовать Back in the USSR. Будет требовать наращивания вооружений, укрепления обороны — срочного и ультимативного. Потому что страшно: Грузия дала Америке зеленый военный коридор, это же под носом! Против этого трудно возразить. (…)

Обнажилась и совсем простая истина: только обладание ядерным оружием дает гарантии неприкосновенности. Пакистан, который ничуть не лучше Ирака, может спать спокойно. Париж и Москва (а в порядке ли системы ПВО?) — тоже. Дели, Пекин. (…)

Впервые в этой войне у людей во всех странах мира возникла эта мысль: “Америку следует бояться”. Одни будут продолжать протестовать, другие будут стелиться. В конце концов, это “раскачает лодку”. (…)

Администрация Буша заявила, что буква — не догма, поскольку мир изменился и опоры его устарели. И вправду, что такое мир, в котором мы жили до 20 марта [2003 года]? Это мир после Второй мировой войны, в котором постановили, что суверенитет государства и гражданство суть высшие ценности. Размывать понятие гражданства стали, надо отдать им должное, те государства, которым Буш сгоряча, после 11 сентября, объявил крестовый поход. Ислам стал пропагандироваться как нечто более важное, чем гражданство. Многократное увеличение миграции тоже сыграло свою роль. (…)

Моральное падение иракцев вряд ли останется картиной устрашения исламскому — недемократическому, бедному, отсталому третьему миру, как это формулируется сегодня: другие теперь надолго затихнут вместе с Бен Ладенами. Они, конечно, не говорят, как до начала войны: “Мы будем рассматривать вторжение в Ирак как агрессию против всего исламского мира”, — причем это было официальное заявление. Они действительно помалкивают. Но значит ли это, что они усвоили свое место в темном углу и будут им довольствоваться? Сомнительно. Если Буш (мне очень не хочется говорить “Америка” — речь все же об администрации Буша) повторит свой иракский опыт с Сирией, то Армагеддон, которого так долго ждали, считай, не за горами.

Вернемся к мировому порядку, продержавшемуся 57 лет и закончившемуся 20 марта. Почему так порешили: суверенитет неприкосновенен, одна страна — один голос в ООН (большая, маленькая, хорошая, плохая страна — суверенный субъект, и точка)? Нетрудно вспомнить, что предшествовало этому установлению. Гитлер действовал в том же смысле, в каком сегодня подразумевается, что народы цивилизованные — не чета ордам черни. Политкорректность последнего полувека наложила вето на озвучивание подобных формул. Не потому что неправда (разного рода неравенства были, есть и будут), а потому что не может быть высшего судии, иначе опять — фашизм. Гитлер пытался стереть с лица земли коммунизм, но сброшенные бомбы только продлили ему жизнь».