Миграции и гибридность: взгляд из Меланезии

От редакции: Доклад в рамках семинара «Транскультурные исследования» из цикла «Методы и тенденции европейской историографии» (МГУ им. М.В. Ломоносова, 29 сентября 2015 года).

Перед тем как перейти к анализу взглядов меланезийцев на миграции и гибридность, остановлюсь на двух взглядах на одно широко известное событие из истории взаимоотношений европейской цивилизации и народов Океании. Речь пойдет о печальном опыте взаимодействия кругосветной экспедиции капитана Джеймса Кука с жителями Гавайских островов. Этот пример показателен тем, что американский антрополог Маршалл Саллинз произвел детальную реконструкцию ситуации, предшествовавшей убийству, с двух точек зрения — англичан и гавайцев.

Два взгляда на одно историческое событие

Глазами европейцев контакт Кука с гавайцами выглядел следующим образом. Начиная с конца ноября 1778 года капитан Кук искал удобную бухту для того, чтобы пополнить запасы провизии и произвести ремонт кораблей. Подходящее место для стоянки было найдено только 16 января 1779 года. Это была бухта Кеалекекуа. Прием местных жителей поразил капитана. Во-первых, гостей окружали несколько тысяч человек, хотя обычно количество встречающих ограничивалось несколькими сотнями. Во-вторых, хотя Кука часто принимали как вождя и устраивали в его честь торжественные мероприятия, ритуалы, совершаемые на Гавайских островах, превосходили все, что европейцы видели до этого времени. Пробыв в бухте до 4 февраля, Кук снимается с якоря и уходит в море. Однако по злой воле судьбы снасти корабля «Резолюшн» оказываются поврежденными, и кораблям вновь требуется бухта для ремонта. Кук принимает решение вернуться в Кеалекекуа.

Сразу после прибытия члены экипажа замечают, как изменилось отношение к ним. Бухта казалась почти вымершей, а оставшиеся жители вели себя гораздо более враждебно. Участились случаи краж вещей прямо с кораблей на рейде. Сначала были украдены железные клещи, а потом и вовсе баркас. Для того чтобы держать под контролем местное население, капитан решает взять в заложники местного вождя по имени Каланиопу. Сначала вождь соглашается отправиться на корабль, но на берегу останавливается и наотрез отказывается следовать дальше. Моряки Кука пытаются применить силу, и начинается вооруженное столкновение с местными жителями, которое заканчивается убийством капитана. После карательной экспедиции на берег местные жители доставили на «Резолюшн» корзину с отделенным от костей мясом Кука, а также его черепом без нижней челюсти. 22 февраля 1779 года останки были захоронены в море.

С точки зрения гавайцев события разворачивались иначе. Одним из наиболее важных ритуалов в культуре гавайцев XVIII века был праздник возвращающегося бога Лоно. На него съезжались жители соседних островов, чтобы лично увидеть возвращение силы земли и поучаствовать в празднестве. Этот праздник имел множество функций и смыслов. Приплывающий из-за моря бог Лоно даровал земле ее продуцирующую силу, одновременно он обновлял мир. Во время ритуала бога Лоно воплощал вождь, которым на момент прибытия Кука был Каланиопу. Однако вождь лишь воплощал бога Лоно, поскольку настоящий «герой ритуала» отсутствовал. Появление кораблей Кука совпало с началом праздника. Кука приняли за бога Лоно, поскольку он прибыл в соответствующее место, в соответствующее время и, что также принципиально, приплыл с нужной стороны. Кук стал в ритуале богом Лоно, то есть занял место вождя Каланиопу. Именно поэтому Кука встречали с бóльшим почетом, нежели на других островах. И именно поэтому его приветствовали так много людей.

Однако у ритуала есть и обратная сторона. Бог Лоно должен был уйти. Уйти, чтобы вернуться через год. Его сила должна была быть передана плантациям с ямсом и, что еще важнее, вождю. На протяжении всего года, во время отсутствия Лоно, вождь становился его аналогом и представителем. Возвращение Кука в феврале означало, что ритуал был нарушен. Бог, вернувшийся в неположенное время, представлялся богом-разрушителем, существом, имевшим возможность забрать силу у земли и у законного вождя. Именно поэтому во время второго пребывания в бухте Кеалекекуа отношение к капитану и его спутникам изменилось. Когда же Кук попытался отвезти Каланиопу на корабль, запустился худший из сценариев. Божество, нарушающее ход ритуала, необходимо было убить, что и было сделано. Отделение мяса от костей было вызвано особенностями погребения на Гавайях, а не предельной жестокостью туземцев.

Итак, перед нами две разные версии исторического события, прямо противоположные. С точки зрения европейцев мы видим предательство и убийство. С точки зрения гавайцев перед нами разворачивается мифическое действие. Однако, если вдуматься и говорить языком европейских мифов, люди, убившие Кука, исполнили роль Прометея. Они восстановили справедливость и миропорядок, сражаясь с божеством, которое ведет себя не по правилам и мешает людям нормально существовать. Данный пример не безусловно показателен, поскольку описанный «первый контакт» европейцев и жителей Океании закончился тем, что пострадали европейцы. Так происходило далеко не всегда.

Первый контакт через объектив видеокамеры и в образах местных легенд

Перенесемся с бескрайних песчаных пляжей Полинезии в джунгли острова Папуа – Новая Гвинея. Именно здесь в 1930-е годы разворачивались события, которые предопределили восприятие «первого контакта» как особого явления. В начале 1930-х годов австралийские колониальные власти начали открывать для себя внутренние районы острова Новая Гвинея. Пешая экспедиция 1933 года под руководством Майкла Джеймса Лихи в долину Горока и долину Уэги, крупнейшую горную долину Папуа – Новой Гвинеи, доказала, что внутренние районы острова заселены людьми. События экспедиции были частично отсняты на кинокамеру, а частично педантично записаны участниками. Таким образом, встречи экспедиционеров с папуасами стали эталонным вариантом «первого контакта» неконтактных папуасских племен с «белым человеком».

Через пятьдесят лет после этой экспедиции чета антропологов-режиссеров Боб Конолли и Робин Андерсен сняли фильм «Первый контакт», который стал широко популярен в англоязычном мире. Он даже вошел в шорт-лист документальных фильмов на премию «Оскар» в 1983 году. В Австралии ему был присужден приз Академии кинематографических искусств и наук (AMPAS, Academy of Motion Picture Arts and Sciences. — А.Т.). Именно кадры этого фильма возникают перед глазами большинства людей в мире, когда они задумываются о «первом контакте». Это кадры с папуасами, слушающими патефон, это несмело приближающиеся к высокому и смелому Джеймсу Лихи испуганные темнокожие люди, это улыбающиеся старики, украсившие свои прически блестящими полосками из консервных банок.

Документальные съемки Лихи начала 1930-х годов были дополнены кадрами начала 1980-х годов. На них пожилые люди, встречавшие Лихи в далекие 1930-е годы, рассуждают о том, как они испугались, когда увидели белого человека; о том, что они долго не могли понять, кто это — человек или божество и как с ним вести себя; о том, что они наблюдали за участниками экспедиции из засад и постепенно осознавали, что «белые люди» — такие же люди, как они. «Белые люди» справляют естественные нужды, занимаются сексом, едят и спят. И именно такая версия первого контакта: испуг от появления нежданных пришельцев — наблюдение — осознание человеческой природы «белого человека», — надолго закрепилась в сознании большинства людей, включая профессиональных антропологов.

Имеющиеся в моем распоряжении материалы о «первом контакте» русского ученого Николая Николаевича Миклухо-Маклая позволяют значительным образом скорректировать эту картину. Они позволяют поставить под сомнение несколько элементов этой цепочки: неготовность папуасов ко встрече с пришельцами, боязнь пришельцев и, наконец, идею о постепенной демифологизации.

Легенды о Маклае фиксировались исследователями дистрикта Маданг начиная с 1880-х годов. Первый европеец, прибывший в залив Астролябии после русского ученого, — немец Отто Финш — записал несколько коротких рассказов о нем [1]. В 1890-е годы врач евангелистско-лютеранской станции Богатьим Бернард Хаген также записал несколько легенд, которые были позднее изданы в России в журнале «Землеведение» [2]. В 1950-е годы австралийский антрополог Питер Лоуренс, исследуя карго-культы дистрикта Маданг, писал: «В 1949 году, когда я впервые попал к гариа между реками Гогол и Раму, я узнал, что его [Н.Н. Миклухо-Маклая. — А.Т.] искаженное имя было прочно включено в местную традиционную культуру. В Бонгу и других деревнях на побережье он был известен как Тибуд Маклай (бог Маклай). В гариа слово “магарай” использовалось как синоним понятия oite`u (низшее божество). Предки этих людей узнали о нем рано: через каналы торговых связей, простирающихся до самого побережья» [3].

В 1970-е годы советские ученые-этнографы совершили две поездки на Берег Маклая. Они были приурочены к столетней годовщине первого и второго путешествия ученого, в 1971 и 1977 годах соответственно. В ходе этих экспедиций были собраны разнообразные материалы, которые включали среди прочего записи легенд о Николае Николаевиче Миклухо-Маклае со слов жителей Бонгу. Легенды не отличались большой исторической достоверностью. Так, в частности, описание первой встречи Маклая с папуасом Туем включало в себя рассказ о трех дарах, которые, согласно детальному дневнику ученого, не имели места в реальности. Согласно легендам Маклай подарил Тую соль, рис и табак. Причем все три дара были признаны вредными и выброшены местными жителями. Советские ученые связывали историческую недостоверность преданий с тем, что с момента исторического события прошло большое количество времени и точность воспроизведения могла быть утрачена.

Однако это объяснение не может быть признано удовлетворительным при учете нескольких фактов. Во-первых, в одном из устных преданий, собранных австралийской исследовательницей Мэри Меннис, фигурирует случай дарения, когда Маклай подарил жителям острова Били-Били флаг: «Маклай сказал Кудаму и Мальбаку с помощью жестов: “Вы не должны бояться”. Затем Маклай дал им флаг и сказал: “Через какое-то время я вернусь”. Он дал им мясо, консервированную рыбу в банках, еду. Этот флаг был большим тамбу (тамбу — по всей вероятности, материальное воплощение духа предка, также tumbuna, tabuna), его выносили во время сингсингов (племенных праздников)» [4]. Конечно же, ничего подобного в действительности не происходило. Важно другое: легенды не так прочно были связаны с историческими фактами, как с кругом легенд и мифов, распространенных тогда в Меланезии. Одним из наиболее известных мифов является миф о Джоне Фруме, который подарил флаг жителям острова Танна. Флаг символизировал стремление освободиться от колониальной власти и желание обрести независимость. Очевидно, что перенесение этого сюжета на отношения Маклая и жителей острова Били-Били не могло произойти раньше, чем появились разговоры и слухи о будущей независимости меланезийских колоний, то есть с конца 1960-х годов.

Во-вторых, в материалах евангелическо-лютеранской миссии в Вуппертале, в детальных отчетах миссионера Августа Ханке содержится такой эпизод: «В мае этого года эти напуганные люди (1913 год, люди племени рауа. — А.Т.) пришли с детьми и семьями со своих горных высот, чтобы на побережье выменять железные инструменты: ножи, топоры, долота — на свиней, собак, миски, стрелы и луки у “Маклая”. Так они еще называют европейцев в честь первого белого человека, русского, который в 70-е годы предыдущего столетия жил здесь в заливе Астролябии и был очень близок с папуасами» [5]. То есть, говоря о Маклае, жители Бонгу подразумевали обобщенного «белого человека», а не конкретное исторического лицо. Это чрезвычайно важно для нас. Если мы вернемся к рассуждениям папуасов из фильма «Первый контакт», то в них патруль Лихи предстает как конкретные люди и память о конкретных исторических событиях. Но не были ли эти рассуждения таким же мифом, как и рассуждения бонгуанцев о Маклае?

Чрезвычайно важно отметить, что в 1977 году Д.Д. Тумаркин отметил стремление своего собеседника пастора Абудзя, уроженца Бонгу, демифологизировать фигуру Маклая. Абудзь говорил о словах Маклая бонгуанцам, согласно которым он отправил своего слугу Боя на Луну. (Тот умер от лихорадки, а путешественник боялся сообщить об этом местным жителям.) В 1976 году после серии радиопередач о Н.Н. Миклухо-Маклае, прошедших в получившей независимость Папуа – Новой Гвинее, жители Берега Маклая узнали многие реальные факты о жизни ученого. Перед нами стремление представить Маклая как обычного человека. В той же поездке было зафиксировано мнение бонгуанцев о том, что обозначение ученого в местных разговорах — «карам тамо», человек с Луны — скорее всего, искаженное «гаре тамо», человек в оболочке, человек в европейской одежде. И вновь та же тенденция — избавиться от божественных черт.

Все сказанное можно свести к нескольким пунктам. Во-первых, попытки демифологизации встречаются после получения Папуа – Новой Гвинеей независимости, когда жители этого государства впервые встали в один ряд с гражданами других свободных государств мира. Во-вторых, конец 1970-х годов очень близок по времени к началу 1980-х годов, когда снимался фильм Конолли и Андерсен. И там, и там заметны демифологизация, нарастание реалистичности как образа Маклая, так и суждений об экспедиции Лихи. Не является ли это нарастание реалистичности общим веянием в мифологическом сознании? Подобно тому как в конце 1960-х — начале 1970-х годов по всей Меланезии появились мифы о дарении флага, так в конце 1970-х — начале 1980-х годов герои стали более человекоподобными. Отмечу также, что во время экспедиции 2010 года в легендах мифологичность образа русского ученого вновь увеличилась. Один из информантов сообщил мне в приватной беседе о том, что большинство жителей Бонгу считают, что дух Маклая живет в Бонгу в мужском доме.

Возвращаясь к рассуждениям о первом контакте и значении миграций для меланезийской культуры (а может быть, даже цивилизации), отмечу несколько фактов. Предания о Маклае показывают, что папуасы прекрасно понимали, кто такие пришельцы, хотя не совсем в том смысле, как это предполагали европейцы. Папуасы не боялись пришельцев и знали, как нужно вести себя по отношению к ним, о чем свидетельствует поведение Туя, как оно предстает нам на страницах дневников Н.Н. Миклухо-Маклая. Миф о пришельцах — один из древнейших мифов многих традиционных народов. Например, австралийские аборигены знают о тропе, которая проходит через все земли и по которой пришельцы появляются в их мире. Иными словами, традиционные культуры знают миграции и не боятся их. А вот идеи о «первом контакте» как действительно «первой» встрече европейцев и папуасов — это европоцентристский миф, который мы навязываем местным жителям. Таким же европоцентристским мифом является страх перед пришельцами, которые могут уничтожить существующий порядок вещей «у коренного населения». Идеи, которые европейская культура открывает заново в XX веке, составляют неотъемлемую часть общемировой культуры. Культуры, которую европейцы забыли и сейчас вспоминают, а папуасы помнили на протяжении XIX и XX веков.

Богатый кастом, или Гибридность по-меланезийски

И вновь перенесемся с одного острова Океании на другой. На этот раз мы окажемся на засыпанном вулканическим пеплом острове Танна, входящем в современное государство Вануату, которое в XIX веке было островами Новые Гебриды. Остров Танна знаменит тем, что здесь проживают последователи самого известного и, пожалуй, экзотического карго-культа на Земле — культа Джона Фрума. Именно эти люди строят самолеты из тростника в ожидании того, что предки отправят им карго. В настоящее время тростниковые самолеты на острове строят разве что для туристов, а вот вера в Джона Фрума живет и даже распространяется все шире.

Одним из ключевых понятий в учении современных последователей этой веры является понятие «кастом». О сущности этого понятия я расспрашивал вождя деревни Ипикель Маливана Кельма. Он рассказывал: «Когда пророки — Намбас, Никиау и Томелес — сидели в тюрьме, к ним явился Джон Брум [местное произношение имени Джона Фрума. — А.Т.]. Он пришел в форме американского солдата»… Здесь необходимо сделать небольшое уточняющее отступление. После того как жители Танны в 1960-е годы стали выбрасывать европейскую одежду, избавляться от денег, колониальная администрация приняла решение заключить пророков культа в темницу, что произошло почти сразу после Второй мировой войны. В тюрьме они провели 17 лет, за это время к ним несколько раз являлся Джон Фрум и учил их.

«Джон сказал им, что надо уметь отличать плохие и хорошие традиции. Например, у наших предков было много разнообразных магических знаний. Они использовали силу камней, называющихся “тупун”. Для этого надо отправиться в специальное священное место — “накамаль”, приготовить и выпить каву, прочитать “тамафу” — традиционную молитву (местное название kastom-pray. — А.Т.), и сила камня начнет действовать. Существовали “тупуны” для роста ямса, для ловли рыбы, для извержения вулкана, для землетрясений и множество других. Джон Брум сказал, что мы должны избавиться от “злых тупунов” и оставить “хорошие тупуны”. Те тупуны, которые несут разрушение, убивают людей, помогают украсть урожай, надо выбросить. А все остальные можно продолжать использовать. Хорошие и добрые ритуалы — это и есть наш кастом. Пить каву, уважать родителей, использовать магию тупунов для выращивания ямса — это кастом. Заставлять вулкан извергаться, вызывать шторма, портить урожай — это не наш кастом» [6].

Итак, кастом — это синтез культуры папуасов и христианских ценностей Европы. Синтез, который стал возможен благодаря папуасам, а не европейцам. Европейское проникновение в Меланезию происходило на первых порах через миссионеров. Миссионеры заставляли местных жителей отказываться от своих традиционных церемоний, богов, обычаев. Если бы эта линия возобладала, то современные жители Меланезии были бы просто неполноценными европейцами, а не носителями уникальной культуры на своей земле. Но, к счастью, культурный синтез или процессы аккультурации победили ассимиляцию. Это очень важно, ведь только осознание своей уникальности дает основу для позитивной идентичности.

Чтобы проиллюстрировать это, обратимся к менее известному карго-культу — культу Принца Филиппа II Уэльского. Последователи этого культа менее многочисленны, чем фрумисты, и занимают одну небольшую деревушку — Якель, которая расположена недалеко от центра Танны, города Ленакель. С последователями этого культа связана одна почти анекдотическая история. В 2007 году телекомпания Би-би-си организовала поездку для пяти приверженцев этого культа, старейшин деревни, в Лондон. Поездка стала основой для своего рода реалити-шоу, кульминацией которого должна была стать встреча жителей Якеля лично с принцем Филиппом. Предполагалось, что встреча вернет туземцев с небес на землю, и они перестанут продолжать исповедовать странную веру. Однако влияние поездки оказалось обратным.

Вот что рассказал нам в интервью один из этих людей, Бошен Набу: «Эту поездку организовали люди из Би-би-си. Когда они привезли нас в Лондон, то компания оплатила нам проживание в очень дорогой гостинице в Сити. Ребята из съемочной группы, которые забирали нас по утрам, говорили, что они сами никогда не жили в такой гостинице и вряд ли когда-то будут жить. “Это понятно, — ответили мы им, — ведь у вас в Англии не такой богатый кастом. У нас на Танне очень богатый кастом, поэтому нам и полагается жить в дорогих номерах”» [7]. Эта фраза была произнесена очень спокойно, с осознанием собственной правоты. Ни тени гордости или тщеславия — просто констатация факта.

Вера в себя, осознание важности собственной культуры, но при этом и принятие европейских ценностей, сделали Танну островком вне пространства постколониализма. Уровень преступности на Вануату один из самых низких в мире, не говоря о соседних меланезийских странах. Так, количество убийств на 100 000 человек равняется 0,9, что соответствует уровню Дании и чуть выше уровня преступности в Австрии и Швейцарии. В качестве контрпримера сообщу, что уровень преступности в Папуа – Новой Гвинее (количество убийств на 100 000 жителей) равняется 13, что соответствует уровню преступности в большинстве постколониальных стран. Жители Танны связывают низкий уровень преступности с тем, что они «живут в кастоме». На Танне нет трудностей с работой — туристы регулярно прибывают на остров и привозят деньги. По мнению местных жителей, это также является результатом действия правил «кастома» и веры в Джона Фрума.

* * *

Вернемся к понятиям миграции и гибридности, вынесенным в заглавие данной работы. Эти понятия — не особенность эпохи глобализации, а скорее важные составляющие всех человеческих обществ на протяжении истории человечества. Европейская цивилизация забыла о них и теперь вынуждена вырабатывать новые решения для старых проблем. Забыли и жители Меланезии, подчинившись диктату европейской культуры. Но в тех редких случаях, когда они находят силы и смелость рассуждать с точки зрения традиций, обнаруживаются замечательные примеры позитивного использования результатов миграций, а гибридная культура показывает чудеса жизнеспособности.

Примечания

↑1. Finsch Samoafahrten. Reisen in Kaiser Wilhelmslandund, Englisch Neuguinea in den Jahren 1884–1885 an Bord des deutschen Dampfers «Samoa». Leipzig, 1888.

↑2. Хаген Б. Воспоминания о Н.Н. Миклухо-Маклае у жителей бухты Астролябии на Новой Гвинее // Землеведение. 1903. Кн. II- С. 245–252.

↑3. Lawrence P. Miklouho-Maclay // Royal Anthropological Institute News. № P. 13.

↑4. Mennis M. Oral testimonies from coastal Madang // Oral history. Madang, 1980. Vol. VIII. 118.

↑5. Das Archiv der Vereinigte Evangelische-Luetrische Mission. 2.149 Hanke. Bd. S. 1.

↑6. ПМА. 2010. О-в Танна. Интервью с М. Кельма.

↑7. ПМА. 2010. О-в Танна. Интервью с Б. Набу.