Не лечите тролля
6 312 
Полина Колозариди
Социолог, младший научный сотрудник факультета социальных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».
Малоизученные темы опасны для исследователей. Тонкие границы научного или журналистского подхода еще не определены. Сами эти границы возникают постепенно, с каждым новым исследованием, с каждой написанной статьей. Уже через десяток лет нечто, бывшее частным мнением, может стать частью догмы. Опасность для исследователя — оказаться ответственным за то, что он тронул походя, невзначай. Как если вместо растения описал гриб, сочтя его уродливым мутантом. А это опасно не только потому, что могут обидеться микологи, специалисты по грибам. Важнее, что мутацию начнут искоренять лесники.
Троллинг и история безумия
Лесные метафоры вызваны статьей моего уважаемого коллеги, социолога Дмитрия Рогозина, который этой весной написал текст о троллинге. Я всегда с большим интересом читаю статьи Дмитрия, но этот текст, начавшись с исторической реконструкции изучения троллинга, закончился словами: «В реалии это больные люди, с которыми не имеет смысла вести разговор, а следует вовремя поставить диагноз и отправить на психиатрическое или медикаментозное лечение». И это, признаться, подвигает меня как исследователя интернет-среды и технологий к ответу. Мне нужно написать о нескольких неточностях, которые я вижу в тексте Дмитрия, и объяснить, как их избежать.
И все же начну с главного. Когда в европейской стране, в университетах которой худо-бедно, но проходят работы Мишеля Фуко [1], пишут о неких людях, которых нужно «отправить на психиатрическое или медикаментозное лечение», нужно задуматься в первый раз. Во второй раз нужно будет задуматься, когда депутат М. [2] в очередной раз скажет о том, что нужно вводить регистрацию в Интернете по паспорту и позволять спецслужбам цензурировать то, что мы там пишем. В третий раз нужно задуматься, когда депутат М. сошлется не только на мнения психологов, но и социологов.
Хотя лично меня печалит другое: статью могут цитировать студенты и школьники и называть неудачных острословов душевнобольными. Упростив, смяв это понятие до простейшего.
Прочитав такую интерпретацию троллинга, любой ваш собеседник, возможно, захочет отправить вас на принудительное лечение, если вы грубовато пошутили. Нарушение нормы — вещь индивидуальная, и возможно вопрос «тебя что, в гугле забанили?» окажется роковым.
Как конструируется троллинг
Исследования троллинга, как никакие другие, показывают, как разнообразны представления людей о должном. В статье Келли Бергстром (Bergstrom, 2011) [3] это описано во всех деталях: дедушка Вилли, любитель майонеза и кулинарии своей супруги, был признан на Реддите троллем. Не все участники сообщества разделяли представление о том, что такое тролль и относится ли дедушка Вилли к троллям, но в результате жертвой травли оказался сам тролль. Такое конструирование.
Есть примеры и в российской действительности. В центре «Красный» недавно была выставка Александра Минченко и Ольги Дерюгиной, посвященная загадочной фигуре Нильса Кьелдсена. Датский «поэт и стоматолог» оказался другом по Фейсбуку у доброй половины арт-среды России и отзывается поощрительными комментариями едва ли не на каждый пост художников, кураторов и писателей. Пользователи удивляются, не бот ли это? А может быть, арт-проект? А может быть, тролль? Что-то необычное, экстравагантное, не принятое всеми сразу распознается как чужое, и (снова Фуко) — ненормальное. Тролль — это в своем роде зиммелевский Чужак на границе онлайн-сообщества. Если появляются тролли, значит, это кому-то противно, непонятно — почему это он общается не как мы?
Поскольку в Интернете встречаются разные люди, они выражают мысли и чувства в принятой у них манере, различия там становятся очевиднее, чем на улице города. Автор не видит собеседника и вообще не понимает, с каким количеством читателей столкнется пост в блоге или социальной сети. Классические метафоры, которые мы используем, описывая повседневность, — сцена и кулисы [4] — перестают работать. Никто не знает, какая аудитория будет у того или иного сообщения. Как объясняет дана бойд, Интернет — приватно-публичное пространство (boyd, 2011) [5].
Когда в сообщество со сложившимися правилами приходит чужак, его, конечно, воспринимают как сумасшедшего. В обсуждении образа Нильса Александр Минченко заметил: «Он общается так, как будто дело происходит не в интернет-среде, а в обычной жизни: поставив лайк, как будто хлопает тебя по плечу, мол, молодец. За поставленный ему лайк или предложение добавить в друзья говорит “спасибо”. Нам это кажется странным». Вот что такое троллинг. Тролль — это тот, кто ставит вопрос о границах допустимого, одновременно это и сам раздражитель, и «иммунный ответ» сообщества на раздражитель.
Не все то троллинг, что флеймит
Но нарушение границ — это не только конструирующийся процесс, это также провокация и агрессия. Действительно, Чужак и Другой иногда оказываются не безобидными фриками. Тема онлайн-агрессии чрезвычайно важна и, как верно заметил Дмитрий Рогозин в своей статье, мало изучена. В мировой исследовательской практике ее рассматривают, исходя из нескольких направлений.
Во-первых, отдельно и очень пристально рассматривается феномен флейминга и hate-speech. Слово «флейминг» (от англ. Flame — пламя) буквально и точно переводится на русский язык как «разжигание». Это явление изучается с 1990-х годов, например, одна из самых цитируемых статей — 1992 года [6]. Собственно говоря, об агрессии начинают говорить едва ли не с появления первых компьютерных сетей, еще до Интернета.
Анонимность, общение вне физического контакта, где за резкое слово вам не ударят по лицу, уже упомянутое отсутствие явных границ и правил — три основных предпосылки для флейминга, троллинга, буллинга и других явлений, отлично существующих на любом языке, но в русском языке пока не очень понятных. Различие между троллингом и флеймингом обычно определяют тем, что цель флейма — поразить всех, задача троллинга — задеть тех, кто не понимает правил игры (Herring et al, 2002) [7].
Во-вторых, есть буллинг. Самый близкий аналог на русском языке — травля. С начала нулевых исследователи заговорили о кибербуллинге [8]. В первую очередь это понятие применяется по отношению к общению школьников [9], но травля имеет место и в общении взрослых. Отличительная особенность травли — целенаправленная агрессия по отношению к одному человеку или одной группе.
Наконец, есть троллинг как речевой прием, и он выходит за границы онлайн-среды. «Что это, троллинг со стороны МИДа?» — спрашивает исследователь медиа Антон Гуменский [10]. Троллями называют проплаченных Кремлем виртуальных пользователей, которые пишут контрамериканские комментарии на англоязычных сайтах, и изучением «ольгинских троллей» занималась и западная, и российская журналистика [11].
В общем, ставить знак равенства между агрессией в Интернете и троллингом не следует. Есть безобидный троллинг, и есть другие виды агрессии.
В кого превращаются тролли?
Сами понятия, связанные с нарушением правил онлайн-среды, продолжают меняться, поскольку меняются формы общения в интернет-пространстве. Еще недавно мысль о том, что Интернет станет неанонимным, вызывала неприязнь пользователей. Вмешательство государства, к добру оно или к худу, считалось делом бессмысленным. Большинство читателей этого текста наверняка застали форумы, где роль модератора была порой очень велика и сообщество по сути само могло контролировать свои границы.
Сейчас анонимность уходит в прошлое. Вместе с ней уходят старые, толстые, анонимные тролли. В каждом сообществе — свои правила и модераторы. Иногда сообщества управляются законами [12], иногда власть персонализирована и находится в руках модератора или редактора. В некоторых случаях в роли особенного модератора выступает Роскомнадзор.
Интернет сейчас — это собирательное понятие, «интернетов» сегодня много, в каждой социальной сети, да что сети, в каждой группе — свои правила. Но так же много и троллей. Наша эпоха выгодно отличается тем, что сумасшедший в одной среде будет нормален в другой. И тот, кто выглядит нарушителем всех границ, может найти себя среди таких же. Загляните на Двач, дорогой читатель, и вы увидите, как это бывает. Пользователи анонимных бордов не стесняются самой грубой лексики и чураются моральных суждений. У вас может возникнуть впечатление, что это пишут не люди, а боты, не так ли? Одна из последних их забав — вычислять порноактрис через FindFace и писать им и их близким с угрозами раскрыть их личность.
Феномен троллинга, конечно, стоит изучать, вот только ни одна из статей, процитированных Дмитрием Рогозиным, не призывает изучать их при воздействии медикаментозной или психиатрической терапии. Пока тролли есть, это значит, что есть онлайн-сообщества, перестраиваются их нормы, создаются новые угрозы и новые санкции, все вертится… И поэтому насильная госпитализация не спасет нас от троллей, а призывы к ней только разбудят, разбередят троллей высокого порядка, посерьезнее, чем депутаты на букву М.
Примечания
Комментарии