Глобальная память: культура исторической ответственности в XXI веке

Гуманитарная исследовательская программа

Среди различных видов исторической памяти, характерных для современных обществ, все более заметную роль играет глобальная память [1]. Речь идет об особой разновидности культурной памяти [2], разделяемой всеми людьми вне зависимости от их социальной, этнической, национальной принадлежности и связанных с нею коллективных представлений о прошлом. В пределе глобальная память предполагает формирование солидарного взгляда на историю как историю всего человечества, не являющуюся суммой национальных нарративов памяти.

Глобальная память как феномен массового сознания и как исследовательский конструкт возникает под влиянием процессов глобализации, которые не следует путать с идеологией глобализма (глобального капитализма). Напротив, изучение тенденций глобальной памяти предполагает последовательную критику идеологических сил, стремящихся перехватить повестку дня, выдвигаемую новым типом мемориальной культуры, или подменить ее, подчинив узким политическим или экономическим интересам. При этом глобальная память как социальная практика и как оптика исследования предполагает отчетливую этическую перспективу рассмотрения событий прошлого, примат общечеловеческих ценностей (прав человека) и неагрессивного сознания [3].

Становясь предметом анализа, глобальная память противопоставляется, прежде всего, национальной памяти как инструменту формирования коллективных идентичностей, возникшему в эпоху конструирования наций, доминировавшему в течение XIX–XX веков и остающемуся чрезвычайно востребованным сегодня, легитимируя войны и другие виды политического насилия. Глобальная память подразумевает выход за пределы оппозиций «свои — чужие», «друзья — враги», на которых основывается модерный дискурс «национальных интересов».

При этом пространство глобальной памяти организуется не по принципу монологического нарратива, склонного «забывать» неудобные факты (например, государственные преступления) и противоречия, а по принципу открытого диалога, включающего в себя как дискуссию, так и возможность консенсуса.

Национальная память предписывает индивидам гордиться славными деяниями предков, прежде всего, их борьбой с «историческими врагами». Для описания подвигов предков в зависимости от исторических обстоятельств используются два конфликтных нарратива: героев-победителей и мучеников-побежденных (т.н. виктимный национализм).

В противовес этому глобальная память строится как процесс обсуждения исторической ответственности людей и групп, что подразумевает сложную общественную полемику о критериях этической оценки событий прошлого. Поэтому дискурс глобальной памяти часто напоминает коммуникативную ситуацию судебного разбирательства. Как правило, это также дискурс покаяния, стыда и вины.

Вот почему тема преступлений против человечества, которые национальная память во многих случаях пытается либо скрыть, либо оправдать, становится ядром современной глобальной памяти. В этом отношении она является памятью стыда и ответственности за все преступления против человечества, независимо от того, кто и против кого их совершил.

Разумеется, глобальная память этим не исчерпывается. У нее есть свои герои и мученики — борцы за права человека, защитники угнетенных, а также, что очень важно, гении человечества, внесшие неоценимый вклад в мировую культуру. Но во взаимодействии с национальной памятью память глобальная — это, прежде всего, память исторической ответственности.

Яркий пример воздействия глобальной памяти на национальную — всемирная память о Холокосте. Первые два десятилетия после окончания Второй мировой войны в Германии старались не вспоминать о массовом уничтожении евреев. Ситуация начала меняться лишь в конце 1960-х — начале 1970-х годов во многом благодаря международной «молодежной революции», противопоставившей универсальные ценности мира и любви — мещанской индифферентности и милитаризму родительской культуры. Проекция этих идей в прошлое превратила трагедию европейского еврейства в «глобальную икону» — символ безжалостного попрания прав человека. Первое послевоенное поколение немцев приняло на себя ответственность за преступления отцов и дедов. Постепенно эта ответственность распространилась на большинство западноевропейских стран — соучастников Холокоста [4]. Лозунг: «Никогда больше!» — к началу 1990-х вошел в идентичность многих граждан западных государств.

Отчасти воздействие глобальной памяти можно видеть на примере двойственности отношения российской власти к памяти об эпохе сталинизма. С одной стороны, отсылки к победе над германским нацизмом сегодня стали ядром государственной пропаганды, всячески блокируются попытки пересмотра советского мифа о войне, инициируются запретительные мемориальные законы и т.д. С другой стороны, поддерживаются инициативы по увековечению жертв сталинских репрессий, в 2015 году в Москве открылся оборудованный по последнему слову техники Музей ГУЛАГа и т.д.

Параллельно можно наблюдать и примеры воздействия национальной памяти на глобальную. Так идеологи исторической политики ряда восточноевропейских стран отрицают Холокост как главное преступление европейской истории XX века. Взамен в качестве главных жертв они предлагают свои народы, страдавшие от двух тоталитарных режимов — нацистского и советского. При этом замалчиваются массовые убийства, в первую очередь евреев, совершенные жителями многих стран Восточной Европы в годы Второй мировой войны [5].

Таким образом, изучение границ между национальной и глобальной памятью, процессов конкуренции между ними важно не только для более точной обрисовки нового предмета исследования, но и для уяснения политических и этических смыслов исторических событий.

Уточнение круга проблем и аналитических процедур изучения глобальной памяти — дело ближайшего будущего и должно стать предметом проекта, инициатором которого выступает редакционная коллегия журнала «Историческая экспертиза».

Кроме того, в рамках проекта предполагается решение практических задач по «продвижению» ценностей и установок глобальной памяти в публичном пространстве. Объединив усилия, академические исследователи, журналисты, деятели культуры разных стран могут превратить глобальную память в важный инструмент формирования коллективной идентичности, основанной на исторической ответственности и этике прав человека.

Для решения этой задачи предлагается создать интернациональный комитет «Глобальная память», состоящий не только из представителей академического сообщества, но и тех, кто обладает инструментами воздействия на массовое сознание — журналистов, деятелей искусства и литературы. Первым шагом может стать международная конференция, где будут определены задачи и направления деятельности Комитета. Среди возможных направлений можно выделить:

— создание основанного на документах сводного списка преступлений против человечества в XX веке;

— изучение национальных и международных аспектов памяти об этих преступлениях;

— исследование культуры исторической ответственности, все чаще находящей выражение в публичных извинениях политических и общественных деятелей за преступления прошлого;

— выработка рекомендаций по трансляции этики глобальной памяти в общественное сознание и внедрение концепта исторической ответственности в политическую культуру XXI века.

Материалы конференции планируется опубликовать в журнале «Историческая экспертиза» (издательство «Нестор-История»). В перспективе возможно также издание сборника материалов конференции на английском языке.

К участию в проекте приглашаются индивидуальные и корпоративные участники.

Редакционная коллегия журнала «Историческая экспертиза»:

Владимир Ведерников (Санкт-Петербург)

Елена Качанова (Санкт-Петербург)

Анатолий Корчинский (Москва)

Юрий Троицкий (Москва)

Сергей Эрлих (Санкт-Петербург)

Примечания

↑1. Впервые вопрос о «глобальной памяти» был поставлен в кн.: Memory in a Global Age. Discourses, Practices and Trajectories. Aleida Assmann, Sebastian Conrad (editors). Palgrave Macmillan, 2010.

↑2. Ассман Я. Культурная память: Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности. М., 2004.

↑3. Молчанов В. Различение и опыт: феноменология неагрессивного сознания» М., «Модест Колеров, Три квадрата», 2004.

↑4. Assmann A. The Holocaust — a Global Memory? Extensions and Limits of a New Memory Community // Memory in a Global Age. Discourses, Practices and Trajectories. Aleida Assmann, Sebastian Conrad (editors). Palgrave Macmillan, 2010. P. 97-117.

↑5. Миллер А. Политика памяти в посткоммунистической Европе и ее воздействие на европейскую культуру памяти // Интернет-журнал «Гефтер». 29.04.2016. Точный адрес: http://gefter.ru/archive/18391.

Источник: Историческая Экспертиза