Кромешный самодержец: кому и зачем понадобился Иван Грозный в современной России

Кем был царь Иван IV? Что известно о нем и о его правлении доподлинно, а что есть дань его мифическому образу? Каковы история и содержание попыток сформировать культ Ивана Грозного?

4 ноября в Сахаровском центре прошла дискуссия, посвященная неожиданному всплеску интереса в российском обществе к фигуре Ивана Грозного.

В дискуссии участвовали культуролог Анатолий Голубовский, профессор кафедры истории России Средневековья и Нового времени РГГУ Игорь Курукин, доцент НИУ ВШЭ, старший научный сотрудник ИВИ РАН Алексей Муравьев, профессор, заведующий кафедрой истории России Средневековья и Нового времени РГГУ Андрей Юрганов и председатель Совета Вольного исторического общества, заместитель исполнительного директора Президентского фонда Б.Н. Ельцина по научной работе Никита Соколов. По скайпу к разговору присоединился профессор кафедры истории и теории мировой культуры РГГУ Константин Ерусалимский. Вел беседу научный редактор «Полит.ру», член ВИО, член координационного совета экспертной группы «Европейский диалог» Борис Долгин.

Грозный культ

Памятник Царю Ивану, поставленный недавно в Орле, знаменует собой новую эпоху, начал свое выступление Андрей Юрганов. Теперь общественная оценка действий этого исторического персонажа может стать положительной или, по крайней мере, меняться в положительную сторону. Тренд на появление культа Грозного есть возвращение к сталинской концепции истории, добавляет Никита Соколов. Никогда до того, как товарищ Сталин в 1937 году лично отредактировал учебник истории Шестакова, Грозный не поднимался на пьедестал и не считался успешным политическим деятелем. Мы этого не найдем ни у кого из классиков истории XIX века, уверяет Соколов.

Тем не менее, говорит Юрганов, важно понимать, что на самом деле памятник поставили все-таки не Грозному, не личности, а некой новой идее, которая будоражит сегодня общество и волнует политический истеблишмент. Появилась новая идеологическая модель с архаикой в основании, предполагающая, что всякое государство имеет приоритет над правами каждого отдельного человека.

Среди историков уже давно существует консенсус, продолжает Соколов: людоедское государство, которое строил Грозный во второй половине своего царствования, оказалось абсолютно провальным во всех его проявлениях. В истории его правления нет места величию, подвигу или, как сейчас принято говорить, «вставанию с колен». Хотя, безусловно, годы его власти очень и очень важны для становления российской государственности, многие его деяния имели огромное значение для будущей страны и могут быть оценены со знаком «плюс». Иван IV сыграл огромную роль в развитии православия, добавляет Муравьев, и в его церковной политике были значительные, как бы мы сегодня сказали, прогрессивные решения, но были и чудовищные, кровавые эпизоды.

Важно, как именно складывался и становился образ Ивана IV в исторической науке, говорит Ерусалимский. То, с чем нам приходится иметь дело сейчас, действительно зародилось в поздние 1930-е. Но история работает с нарративами, а нарративы — это разного рода мифы, продолжает Муравьев. Можно брать разные аспекты жизни и деятельности царя, и оценка будет отличаться. Что ни в коем случае не отменяет всех по-настоящему чудовищных злодеяний, которые он совершил, добавляет Юрганов.

Без доказательств

3 мая 1626 года случился один из пожаров в Кремле, вступает в разговор Игорь Курукин. Их было много, но именно этот уничтожил все — или по крайней мере большинство — архивы XVI века. Так что источниковая база, которой мы располагаем для того, чтобы судить про Ивана Грозного и про то, что происходило на Руси в то время, чрезвычайно скудна. Казань брал, Астрахань брал, продолжает Курукин, все это в учебниках описано, и кажется, что нам все известно. Но на самом деле нам почти ничего неизвестно. Очевидно, что происходил количественный процесс, продолжает он: «собирание земель» вокруг Москвы, присоединение Казани и Астрахани уже при Грозном. А дальше начался качественный процесс: внутри этого конгломерата должны были установиться общие порядки. В сущности, говорит Курукин, весь XVI век и есть ответ на этот вопрос: по каким правилам будет строиться будущая держава. Процесс этот очень плохо описан; это очень интересное время, но весьма бедно документированное, говорит он, и большего мы не узнаем никогда.

Например, нам хорошо и подробно известно, как Иван Грозный организовывал опричнину: есть много источников (об уровне достоверности можно спорить, но их много, и они во многом пересекаются). Но что делал Иван Грозный до опричнины? Этого мы не знаем совсем, говорит Курукин. По Карамзину — на которого обычно ориентируются историки в этом вопросе — получается приблизительно так: вот он был хороший-хороший, а потом раз — и вдруг стал плохим. А ведь то время, когда он был условно хорошим — 50-е годы XVI века, — это серия очень важных структурных преобразований: налоговая реформа, земское самоуправление. Шли очень важные процессы, но историки действительно не знают, какую роль в них играл Иван Грозный. Мы можем говорить только «при Иване Грозном», но провести анализ личного участия совершенно невозможно.

Поп-герой

Когда мы работаем с образами в массовом сознании, которыми оперирует культура и пропаганда, какие образы возникают при упоминании Ивана Грозного? Задается вопросом Борис Долгин. Какие черты исторического персонажа выкристаллизовываются в первую очередь?

Иван IV известен историкам как человек чрезвычайно рефлексивный. И оставшаяся после него литература, и воспоминания однозначно указывают на то, что он не был просто мясником, говорит Юрганов (недаром он все же остановил опричнину). Грозный очень много думал, анализировал, вопрошал и даже, похоже, сомневался в том, что делал. Но этот не тот образ, который нужен государственной пропагандистской машине, говорит Анатолий Голубовский.

Государственной идеологической машине не нужно пытаться реконструировать ход его мыслей, искать объяснения его поступкам, разбираться в переживаниях и мотивах. Пропаганде необходим свободный от рефлексии персонаж, властитель, принимающий решения легко и просто, уверен Голубовский. Именно поэтому сейчас происходит полное игнорирование государством исторического сообщества: никто не советовался с историками, ставить ли этот памятник.

В XXI веке фигура Грозного была центром полемики уже несколько раз — и всякий раз в политических целях. Сегодня, говорит Голубовский, Грозный — своеобразный герой масс-культа. В 2008 году на телевидении проходил проект «Имя Россия», Грозный больших успехов в нем не добился. (Гораздо более успешно «выступал» Сталин, и организаторам даже пришлось прилагать некоторые усилия, чтобы он не выиграл конкурс, и корректировать ход голосования.) Тогда «Именем России» стал Александр Невский, но Грозный получил первые восторженные взгляды.

В том же году вышел фильм Павла Лунгина «Царь», после которого режиссер был обласкан властью. В этой картине, которая, по словам Голубовского, не очень достоверна с исторической точки зрения, много «очеловечивания» образа царя-кровопийцы. Это вполне удачная попытка оправдать в массовом сознании излишнюю кровожадность правителя, попробовать взвесить его злодеяния и уравнять их с пользой, которую он — по официальной нынче версии — принес стране. Это идеологический месседж, который может помочь государству убедить человека в том, что человек — это ничто, а государство — все.

Репрессии и цифры

Сигнал власти еще и в другом, уверен Никита Соколов. Практические результаты людоедского государства Ивана Грозного нам известны: это несчетное количество убитых. Появление образа царя в публичном пространстве, фильмы и памятники — это попытки оправдать массовые убийства, зародить в обществе мысль, что иногда и людоедство может быть оправданным.

Точные цифры жертв Ивана Грозного неизвестны. Статистики тогда никто не вел, рассказывает Юрганов и обращает внимание на то, что есть свидетельства, будто Грозный сам помнил имена 3000 своих жертв. Если он помнил 3000, сложно даже представить, сколько же их было всего, ужасается Юрганов. Например, во время новгородского похода якобы был убит каждый второй житель 35-тысячного города. Это, конечно, условное описание, рассказывает Юрганов, но также существует показательная цитата: «даже петухов не осталось, чтобы утром пропеть и всех разбудить».

Существуют также исследования о внутренней политике переселений, которую проводил Грозный, рассказывает Курукин. Каждый второй житель московского княжества за времена правления Ивана был переселен в другое место, вырван из своей жизни и отправлен в чужое, незнакомое место. Это было колоссальное переламывание народа, про которое нам по сути ничего неизвестно. Похоже, что это были сотни тысяч человек.

Но и в этом сегменте беда грознинских репрессий состоит не в цифрах, добавляет Муравьев. Правление Грозного положило начало традиции незащищенности человека перед лицом государственной машины. И когда потом в XVII веке происходил раскол, а в XVIII — петровские реформы или еще позднее монастырские реформы Екатерины, везде реализовался один и тот же механизм: «нам надо, мы заберем и вас раздавим». Иван Грозный стал знаменем этой традиции.

В разговоре об Иване Грозном важно разделять две темы: первая — это попытка понять, каким был Грозный на самом деле, это исторические поиски. Другая тема — а каково сегодня использование этого образа. В разговор вступил присутствовавший в зале преподаватель истории Леонид Кацва. Памятник Грозному ставят потому, что пока не могут поставить памятник Сталину, уверен он. Прославление Царя Ивана — очередной шаг к выстраиванию положительного — или по крайней мере человечного — образа душегуба у власти, добавляет Никита Соколов. И именно поэтому его так привечал Сталин. Суверенитет суверена становится новой национальной идеей, предполагает Юрганов.

На наших глазах произошла эволюция в пропаганде: от эффективного менеджера к суверену, резюмирует Долгин. К чему именно это приведет российскую власть и общество, нам еще только предстоит узнать.

Источник: openDemocracy