Столетие революции в России. Мониторинг общественного мнения и исторического сознания 2017 года

Великая русская революция является наиболее точным и жизненным способом объяснять нам самих себя — как в 1917 году, так и век спустя. Проектная группа Ассоциации исследователей российского общества представит текущие результаты мониторинга столетнего юбилея революции и востребованность ее уроков революции для понимания происходящего сегодня в России и мире. Особое внимание будет уделено «политике памяти» о революции в мире и постсоветских государствах, архивной гласности о событиях 1917 года, дискуссии о них в Интернете и социальных сетях, вождям революции и новейших визуальных образов, связанных с юбилеем, который рождает причудливые мемы.

Дмитрий Андреев, Геннадий Бордюгов

Процесс пошел: определились основные идеологические тенденции юбилейного года. Обзор 2-й: 7 ноября 2016 — 7 февраля 2017 года

На фоне того, как медленно и неохотно повестка предстоящего столетнего юбилея революций 1917 года утверждалась в информационном пространстве и общественном мнении до поздней осени 2016-го, ситуация последних трех месяцев выглядит радикально иной. Складывается впечатление, что о приближающемся юбилее как-то разом, точно по команде вспомнили и пытаются — каждый на свой лад и сообразно собственным интересам — говорить о событиях вековой давности, на самом деле имея в виду, разумеется, сегодняшний и тем более завтрашний день. Собственно, в таком утилитарном взгляде на историю нет ничего необычного — прикладной подход к прошлому, которое воспринимается прежде всего и главным образом как важнейший ресурс для обоснования и оправдания той или иной политической практики настоящего, был традиционно, на протяжении веков присущ нашей культуре. В советское время подобный прагматический взгляд на минувшие события и их интерпретации стал еще более рельефным и очевидным. В последнюю же четверть века на всем постсоветском пространстве прошлое было просто «приватизировано» настоящим — любое обращение в глубь времен (если говорить в основном не об академической науке, а именно об обычном — бытовом, бытийном, общественном и политическом — восприятии того, что было) стало непременно подразумевать ту или иную предзаданность, без которой самого такого обращения просто не было бы.

Судя по всему, не станет исключением и юбилей революционного 1917 года. И на этот раз — как, впрочем, обычно и бывает в постсоветской России — всплеск внимания к предстоящей круглой дате был спровоцирован властью и затем подхвачен ее сторонниками и критиками. 1 декабря Владимир Путин обстоятельно коснулся юбилея революций 1917 года в своем ежегодном послании Федеральному Собранию. Президент снова обратился к идее, которую он проводил еще со своего первого срока, но особенно настойчиво в последние годы, — о неразрывности нашей истории и недопустимости объявлять те или иные эпохи в ней «черными дырами».

Но на этот раз наблюдатели отметили в уже знакомом и привычном тезисе Путина две броские новации. Во-первых, в качестве авторитета, на которого ссылался глава государства, был выбран безупречный и для «красных», и для «белых», и для «консерваторов», и для «либералов», одинаково позитивно всеми ими воспринимаемый философ Алексей Лосев, называвший «тернистый путь нашей страны», а также «томительные годы борьбы, недостатка, страданий» чем-то «своим, неотъемлемым, родным» «для сына своей Родины». Во-вторых, характерно, что президент назвал Лосева философом не только «русским», но и «советским», хотя в последние годы, несмотря на ставшую крылатой фразу из послания 2005 года о «крупнейшей геополитической катастрофе века», слово «советский» было нечастым гостем в президентском лексиконе.

Цитата Лосева подводила к уже знакомому выводу: из событий 1917 года следует извлечь урок, необходимый «прежде всего для примирения, для укрепления общественного, политического, гражданского согласия», тем более что такое согласие, по словам Путина, «удалось сегодня достичь». Таким образом, президентом была задана главная официальная идеологема предстоящего юбилея — национальное примирение потомков всех тех, кто 100 лет назад оказался вовлеченным в гражданский конфликт под разными лозунгами и с взаимоисключающими ценностными установками. Как заявил сам президент на своей традиционной пресс-конференции 23 декабря, отмечая юбилей 1917 года, нам следует «вести дело к примирению, к сближению, а не к разрыву, не к нагнетанию страстей».

Для пропаганды и развития названной идеологемы примерно через три недели после оглашения послания была создана и организационная платформа: 19 декабря президент подписал распоряжение «О подготовке и проведении мероприятий, посвященных 100-летию революции 1917 года в России». Этим распоряжением Российскому историческому обществу предписывалось сформировать оргкомитет, которому поручалось в течение месяца составить план мероприятий, приуроченных к революционному юбилею. В поддержку оргкомитету и для «организационно-технического обеспечения» его деятельности придавались ресурсы Минкультуры. Важная деталь данного распоряжения — это собственно наименование тех событий, столетие которых будет отмечаться в 2017 году. Похоже, что соответствующая формулировка, впервые употребленная в распоряжении, стала официальной — во всяком случае, с конца декабря только она и используется теми, кто занимается подготовкой юбилея со стороны власти. Если в послании Федеральному Собранию Путин говорил отдельно о Февральской и об Октябрьской революциях 1917 года, то в распоряжении был использован уже другой термин — «революция 1917 года в России». Такая находка позволила решить сразу две весьма острые проблемы. Во-первых, поскольку и у Февраля, и у Октября 1917 года в настоящее время имеются свои симпатизанты и непримиримые критики, которые далеко не всегда совпадают для обоих событий, соединение свержения самодержавия с приходом к власти большевиков в единый революционный процесс 1917 года, по-видимому, — как, вероятно, представляется инициаторам подобной задумки — должно будет упростить процесс их примирения. К тому же такое объединение обеих революций в одну объективно более правильно и с исторической точки зрения — без Февраля просто не было бы Октября. Во-вторых, словосочетание «в России» позволяет избежать дурного метания между словами «русский» и «российский» в поисках наиболее политкорректного из них.

Первое заседание оргкомитета прошло 23 января в помещении Государственного центрального музея современной истории России. Председатель Российского исторического общества Сергей Нарышкин в своем выступлении развил идею президента сделать 100-летие революции юбилеем примирения. По мысли главы РИО, к такому примирению можно подходить с двух сторон — через «объединение исторического сообщества на основе общих подходов к предстоящей годовщине», а также путем достижения большей исторической объективности в освещении событий столетней давности, на которые Нарышкин призвал взглянуть «во всех оттенках, стать выше борьбы сторон, справедливо и беспристрастно вспомнить о победителях и о жертвах».

Что касается первого направления — «объединения исторического сообщества на основе общих подходов к предстоящей годовщине», — то намерения оргкомитета в этом направлении были развиты избранным на заседании его главой ректором МГИМО Анатолием Торкуновым. Его выступление также можно считать своего рода «распаковыванием» смыслов, заложенных в президентском послании. Докладчик подчеркнул органичность революционных событий 1917 года историческому пути России, особенностям ее «цивилизационного развития», отметил необходимость «говорить о Великой Российской Революции как о едином процессе, захватившем достаточно продолжительный период времени». Из его слов также следовало, что без 1917 года не было бы «грандиозного исторического проекта», в результате которого «было создано мощное государство, ставшее преемником исторической России, организатором своеобразной модернизации».

Несколько выбились из общего идеологического мейнстрима заседания три выступления — главы Императорского Православного Палестинского общества Сергея Степашина, журналиста Николая Сванидзе и писателя Сергея Шаргунова.

Степашин, пожалуй, наиболее рельефно из всех выступавших указал на трагические последствия 1917 года для российской государственности. Во-первых, по его словам, в ходе революции «Русская православная церковь, хребет русской государственности, была уничтожена как класс», причем, как заметил Степашин, «били не по священникам, а по церкви как по институту государственной власти, и это определенный урок». А во-вторых, в его выступлении наиболее четко прозвучала мысль, высказывавшаяся и другими участниками заседания, — об исторических параллелях между 1917 и 1991 годами.

Сванидзе выразил сомнение в том, что на волне празднования юбилея «будет найден некий компромисс и достигнуто некоторое примирение с тем, что касается исторических событий столетней давности». «Расставлять плюсы или минусы, — заявил он, — не наша роль, быть может, еще не пришло время». Вместе с тем журналист высказал популярное в недавнем прошлом и даже казавшееся тогда единственно верным мнение о том, что «развитие России в начале XX века было потрясающе положительным» — и «почему произошло то, что произошло?».

Шаргунов же, напротив, подчеркнул, что история «не имеет сослагательного наклонения» и «если бы большевики были лишь маргиналами», то они вряд ли «смогли бы основать такое мощное государство». По словам писателя, тотальный негативизм в отношении любого периода истории исключительно вреден и опасен. Такой негативизм «подчас маскирует стремление навязать нашей стране нигилистический сценарий, сказать нам, что мы движемся в никуда».

Столь подробный разбор первого заседания оргкомитета, который будет реализовывать сценарий юбилея, отвечающий интересам власти, обусловлен тем, что на нем четко определилась вся идеология этого сценария. Схематично кремлевскую установку можно представить как магистральную линию на национальное примирение при допущении трех как бы альтернативных точек зрения — условно «промонархической» (озвучена Степашиным), «либеральной» (представлена Сванидзе) и «красной» (заявлена Шаргуновым).

Судя по всему, приверженцы этих альтернативных мнений должны будут снижать градус официального оптимизма по поводу перспектив национального примирения, но вместе с тем не отрицать саму его возможность и тем самым приучать свои сегменты общества к принципиальной допустимости преодоления гражданского противостояния — по крайней мере, в отношении революционного прошлого. Если это на самом деле так и выступления на заседании, а также их последовательность и взаимная соотнесенность не были случайным экспромтом, то можно заключить, что власть решила прибегнуть к испытанному в ходе в основном электоральных кампаний политтехнологическому приему — продавливать генеральную линию и «окучивать» не желающих в нее вписываться, но вместе с тем готовых по базовым показателям поддерживать действующую власть.

Оппоненты же власти и на этот раз оказались вынужденными — пока, во всяком случае, — действовать в рамках навязанной им информационной и идеологической повестки. Эти действия можно рассматривать как эффективные или неэффективные, но в любом случае они не выглядят оригинальными уже хотя бы по той причине, что оппонентам приходится развивать свое «контрнаступление» в уже уготованной для них «диспозиции».

Что касается либерально-демократической оппозиции, то пока ее наиболее известные представители продолжали хранить молчание и не вступали в идейное противостояние с властью еще и на этом поле. В медийных ресурсах, традиционно придерживающихся данной политической ориентации, тема предстоящего юбилея всплывала, как правило, в контексте рассмотренного выше первого заседания оргкомитета. Над юбилейным проектом власти подтрунивали за его избыточную тяжеловесную официозность и маниловские мечтания о национальном примирении в ситуации продолжающегося зажимания гражданских и политических свобод, а также авантюристичной внешней политики.

Критики власти слева, между тем, оказались гораздо более креативными, нежели их вынужденные партнеры по оппозиции. Так, в конце января с нетривиальным и неожиданным предложением выступила несистемная левая оппозиция — «Коммунисты России». Партия предложила принять закон «Об административной ответственности за отрицание исторических фактов и искажение характера событий, касающихся Октябрьской революции 1917 года». На первый взгляд, такой закон должен быть направлен против тех, кто отрицает историческую достоверность хрестоматийных фактов, традиционно ассоциирующихся с событиями ночи с 25 на 26 октября 1917 года, — таких, как залп «Авроры» или штурм Зимнего. Но совершенно очевидно, что главная цель данной инициативы (помимо вполне естественного желания «Коммунистов России» лишний раз напомнить о своем существовании) — поддеть юбилейный сценарий власти, изобретающий, с точки зрения радикальных левых, некий странный гибрид из Февраля и Октября и тем самым снижающий историческое значение прихода к власти большевиков. Данному пиар-ходу нельзя отказать в оригинальности, тем более что общественный сегмент, не желающий расставаться с октябрьской образностью и ее системой ценностей, не только не уменьшается, но и заметно пополняется в последнее время представителями молодого поколения, которые, естественно, находят в Октябре собственные смыслы — подчас довольно «еретические» с позиций коммунистической догматики, но оттого не менее привлекательные и востребованные в настоящее время.

На этом фоне инициативы системной левой оппозиции выглядят гораздо более скромными и сдержанными. Практически одновременно с «Коммунистами России», также в конце января, лидер КПРФ Геннадий Зюганов выразил намерение предложить президенту Путину вернуть дню 7 ноября статус государственного праздника, а также воздвигнуть в Москве памятник Октябрьской революции — башню III Интернационала Владимира Татлина. Оба этих предложения принадлежат декану Высшей школы телевидения Московского университета Виталию Третьякову. Такую же идею озвучил и руководитель проекта «Революция–100» Геннадий Бордюгов на заседании Координационного совета левых сил 12 января и на Всероссийской конференции «Город трех революций» в Санкт-Петербурге 26 января 2017 года. Он также предложил вернуть в календарь памятных дат 12 марта, которое с 1918 по 1926 год праздновалось как День Февральской революции.

Таким образом, можно с достаточно высокой степенью вероятности заключить, что за непродолжительное время конца 2016 — начала 2017 года выявились основные идеологические тенденции, которые будут определять и направлять юбилейные мероприятия, — тенденции, являющиеся производными от основной политической повестки, которая сейчас все больше и больше сосредотачивается на президентских выборах в марте 2018 года.

Петр Акульшин

«Маятник качнулся?» — исторические исследования

Анализ научных исторических публикаций (монографий, статей, диссертационных исследований, выступлений на научных мероприятиях, публичных высказываний историков-профессионалов), посвященных революционным событиям 1917 года и последовавших за ними Гражданской войне и иностранной военной интервенции, позволяет указать на ряд лидирующих тенденций.

Еще несколько лет назад утвердилась новая концепция хронологических рамок этих событий. Она состояла в отказе от привычного с советских времен деления на Вторую и Третью (Февральскую и Октябрьскую) российскую революцию. Если Первая российская революция ограничена событиями 1905–1907 годов, то Вторая (в некоторых новых публикациях «Великая») охватывает период от начала февральских событий 1917 года в Петрограде до завершения крупномасштабной Гражданской войны. Правда, завершение Второй русской революции должно стать дискуссионным вопросом в современной отечественной историографии, так как для него существует несколько вариантов (окончание Гражданской войны на европейской территории России с эвакуацией из Крыма остатков белой армии П.Н. Врангеля; ликвидация Кронштадтского мятежа и отказ от методов «военного коммунизма»; окончательное завершение Гражданской войны на русском Дальнем Востоке). А среди историков-аграрников получила распространение точка зрения, состоящая в том, что в России в начале ХХ века была всего одна, по преимуществу крестьянская, революция, начавшаяся в 1903 году (первые крупные аграрные волнения в ХХ веке) и завершившиеся в начале 1920-х годов с переходом к НЭПу, т.е. победой крестьянства над государством или в начале 1930-х годов с торжеством колхозного уклада, т.е. победой государства над крестьянством.

Утверждение новой периодизации этих событий ставит перед исследователями новые задачи. Среди них внутренняя периодизация Второй русской революции 1917–1920/21 годов. Например, особую дискуссионность приобретает вопрос о правомерности учета таких специфических периодов как «двоевластие», «триумфальное шествие Советской власти», а также критериальных подходов к понятию «Гражданская война» в контексте событий Великой русской революции.

Второй важной тенденцией следует считать назревшую необходимость создания большого нарратива, т.е. обобщающего труда по истории Великой русской революции, отражающего все, что удалось и не удалось сделать отечественным историкам по крайней мере за минувшую четверть века. Важным подходом к решению данной задачи является работа в рамках грантового проекта РГНФ «Революция 1917 года», который ведется в ИРИ РАН. С первыми итогами этой работы можно ознакомиться в ряде публикаций журнала «Российская история» за 2015–2016 годы.

Анализируя большинство текстов, созданных профессиональными историками за последние два года, можно отметить, что, начиная с 2014 года, когда 100-летие Первой мировой войны заставило шире осмыслить причины, последствия и историческое значение революционных событий в России, после свойственных 1990-м годам сугубо негативных трактовок революции как краха российского государства и общества, исследователи все чаще начинают рассматривать этот этап как закономерный и поступательный период российской истории, когда на смену прежней государственности и общественным формам пришли новые. В качестве примера можно привести научное изучение таких трагических страниц как террор в годы революции и Гражданской войны. На смену ставшим уже привычными морализирующим рассуждениям об ужасах Красного Террора, основанным на штампах антисоветской пропаганды разных эпох (от Мельгунова до Солженицына), приходят объективные исследования. В качестве примера можно привести работы И.С. Ратьковского, который смог сочетать научность и гражданственность (Ратьковский И.С. Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.). М., 2017; Он же. Восстановление в России смертной казни на фронте в 1917 г. // Новейшая история России. 2015. № 3).

В то же время эта объективная тенденция соседствует с активизацией тех профессиональных историков, которые стоят на откровенных антисоветских позициях, которые можно назвать «белогвардейской» атакой на 1917 год. Примером может послужить конференция «России черный год. 1917. Канун катастрофы», проходившая в Российском институте стратегических исследований в декабре 2016 года. Показательными выглядят некоторые заявления докладчиков: «Для превращения пролетариата в класс не было предпосылок… Преобладающая часть не сознавала себя не только классом, но и даже социальной группой…» или «Революция была не просто не нужна, она была вредна. И отказ от коммунистического прошлого в 1990-е годы был вполне обоснован, но не проведен последовательно…»

Основная же масса не столь политически ангажированных отечественных историков втягивается в процесс коммеморального обсуждения проблем российской революции более осторожно и размеренно. Несмотря на наличие или отсутствие властного «заказа» 2017 год обещает стать пространством напряженной научной и общественной дискуссии.

Леонид Максименков

Наступит ли архивная гласность в теме «Революция»?

На сегодняшний момент на архивном фронте главными событиями в сегменте «юбилей революции» стали два события. Оба они связаны с деятельностью оргкомитета «Революция–100», образованного в соответствии с распоряжением Президента РФ «О подготовке и проведении мероприятий, посвященных 100-летию революции 1917 года в России» № 412-рп от 19 декабря 2016 года.

В оргкомитет (ОК) «Революция–100» кооптированы директоры двух из пятнадцати федеральных архивов: Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) — в советское время Центрального партийного архива Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС— и Госархива Российской Федерации (ГАРФ), когда-то созданного в качестве Центрального государственного архива Октябрьской революции. Выбор именно этих двух архивов в качестве «юбилееобразующих» логичен. Они — главные хранилища материальной документальной памяти о революции. Однако эта память формировалась в годы Советской власти и господства КПСС. Это наложило печать на их коллекции, фонды, кадры, направления научно-исследовательской работы. Потенциально это не может привести к несколько одностороннему и тенденциозному архивному обеспечению юбилея.

Вызывает вопрос отсутствие в ОК директоров таких архивов как литературы и искусства (РГАЛИ), кинофотодокументов (РГАКФД), экономики (РГАЭ) и других. Первый мог бы обеспечить освещение тем «Искусство в революции» и деятели русской культуры в революции (в том числе и в эмиграции). Второй представляет собой уникальное хранилище фото- и видеопамяти России. Третий мог бы прояснить тему экономики Первой мировой войны, революции и Гражданской войны.

В утвержденном Оргкомитетом плане основных мероприятий семь разделов и 107 мероприятий.

Каково в них присутствие пятнадцати федеральных архивов, а также ведомственных архивов (например, Архива внешней политики МИД) и архивов местного значения?

В первом разделе — «Экспозиционные и выставочные мероприятия» (17 позиций) — предполагается, что оба представленных директорами архива участвуют в выставке «Женщины и революция (К 100-летию предоставления женщинам России избирательного права)». Один архив — в выставке «Код революции». Росархив — как федеральный орган исполнительной власти — курирует два проекта. Первый — «Один день из жизни города и страны» (Санкт-Петербург). По-видимому, здесь реанимируется идея известного проекта Максима Горького, реализованного Михаилом Кольцовым как «День мира». Вторая задумка — межархивная выставка «Ленин». Она пройдет в Выставочном зале федеральных архивов и продолжит традиционную серию выставок о советских вождях.

В данном сегменте явный победитель — архив (головная организация) РГАСПИ, у которого два проекта. У ГАРФ — один.

Во втором разделе — «Издательские и образовательные проекты» — утверждено двадцать позиций. В их числе: альбом «1917 год» (издательство «Дрофа-Вентана Граф» и РГАСПИ); энциклопедия «Россия в 1917 году» (РГАСПИ, издательство не указано); сборник документов и научных статей «Свет и тени русской революции» и второй альбом «Россия в 1917 году. Образы и тексты» (РГАСПИ, издательство не указано). Поскольку предыдущие альбомы из серии «Образы и тексты» выходили в свет в издательстве «Политическая энциклопедия», ранее известном как Российская политическая энциклопедия», можно предположить, что и остальные проекты будут реализованы тем же московским издательством.

В чем видится проблема и уязвимость данного сегмента? В том, что главный редактор издательства «Политическая энциклопедия», его создатель и многолетний директор, одновременно руководит федеральным казенным учреждением РГАСПИ, который и реализует проекты (по госзаказу?). Выиграет ли от такого совместительства и при отсутствии конкуренции новизна и актуальность изучения заявленных тем, можно будет судить по итогам.

Заявлено три многотомных документальных архивно-публикаторских проекта. Один реализуют РГАСПИ и «Политическая энциклопедия» — «Конфессиональная политика Советской̆ власти» (Сборник документов в 4-х книгах. 1917–1924. Том 1). Два курирует Росархив — протоколы Кронштадтского совета (первый том) и «Колчак — верховный̆ правитель России» (также первый том). Издательства не указаны.

Таким образом, и в данном втором сегменте РГАСПИ — абсолютный победитель. Даже символических конкурентов в роли головной организации-подрядчика, в отличие от первого раздела, нет вообще.

В третьем разделе плана — «Конференции» — намечается международная научная встреча по теме «Документальное наследие революции 1917 года в России». Из названия не совсем понятно, идет ли речь о «документальном наследии в России» или о «революции в России». И эту конференцию организует в том числе РГАСПИ. Уже единолично тот же архив проводит VII Международную ежегодную научную конференцию молодых ученых и специалистов КЛИО-2017. Тема — «Революции в истории. Актуальные проблемы археографии и источниковедения, российской и всеобщей истории нового и новейшего времени».

Здесь проблем действительно много, и они заслуживают не только проведения отдельной межведомственной конференции, но прежде всего безотлагательного решения накопленных вопросов. Например, доступа к личным делам — основным сводам биографических данных, в том числе таких вождей революции как Ф. Дзержинский, Г. Чичерин, Л. Красин, Н. Крупская, М. Фрунзе, да и к реабилитационным делам сотен и тысяч героев и действующих лиц революционных событий. (Подробнее об этом: http://kommersant.ru/doc/3187062).

В мемориальных мероприятиях (три пункта) участие архивов не заявлено.

В разделе «Мультимедиа, кино- и телепроекты» — 10 позиций. Формально архивы также отсутствуют.

Тринадцать позиций включает раздел «Мероприятия за рубежом». Это выставки в Амстердаме, Лондоне, Цюрихе, Инсбруке, Берлине и Мюнхене, Париже и Пекине. В этой географии полностью отсутствуют страны СНГ (даже союзное государство Республика Беларусь) и Балтии, бывшие страны-участники Варшавского договора и Совета Экономической взаимопомощи.

Последний раздел — из 14 пунктов — «Мероприятия региональных отделений РИО».

Последняя строчка в этом перечне плановых мероприятий — «Открытие в декабре Государственного архива Ульяновской области». Это примечательное и символическое событие с учетом того, что два вождя великой русской революции — Александр Керенский и Владимир Ульянов-Ленин — не только родились и провели детство и раннюю юность в Симбирске, но даже учились в одной гимназии, как оказалось — главной кузнице кадров революции.

Подведем краткие предварительные итоги.

Из 15 федеральных архивов фактически в качестве головного предприятия отрасли участвует лишь один. Это РГАСПИ (бывший ЦПА), где действительно сосредоточены важные и ценнейшие архивные богатства по революционной теме. Но вызывает удивление отсутствие другого партийного архива — бывшего архива Общего отдела ЦК КПСС, куда на протяжении последнего десятилетия передаются архивы Политбюро. Этот архив РГАНИ закрыт в связи с переездом со Старой площади в Замоскворечье. Закрыт по принципу «От забора и до обеда», с 1 мая 2016 года на неопределенный срок. Именно в этом архиве хранятся личные дела руководителей КПСС и Советского государства.

Как архивное сообщество реагирует на очевидный монополизм и отсутствие конкуренции, проявляющиеся в организации юбилейных торжеств? Явочным порядком. Например, РГАЭ обнародовал интересную выставку электронной коллекции документов «Экономика революции. 1917–1920 годы». Президентская библиотека имени Бориса Николаевича Ельцина готовит пополнение своей доступной в электронном читальном зале и на портале библиотеки коллекции оцифрованных архивных документов.

Очевидно, что с учетом утвержденных мероприятий российские архивы федерального и местного уровня, а возможно и некоторые ведомственные архивы, в ближайшее время обнародуют свои собственные планы деятельности по теме «Революция–100».

Людмила Гатагова

1917 и «политика памяти» в постcоветских государствах

План мероприятий в преддверии столетней годовщины революции 1917 года в России, утвержденный Оргкомитетом, включает 107 пунктов. Среди них лишь один (!) пункт касается постсоветских государств. Речь идет о намеченном на март 2017 года круглом столе в Вильнюсе «Россия-Литва: 1918–1921 годы». Судя по заявленным хронологическим рамкам, историки России и Литвы сосредоточатся не столько на событиях 1917-го, сколько на теме обретения Литвой независимости. Как известно, в феврале 1918 года Литовская Тариба объявила о восстановлении независимой Литвы, поглощенной некогда Речью Посполитой, а затем Российской империей.

Помимо российско-литовского круглого стола, никаких иных — совместных с постсоветскими странами — мероприятий на данный момент не запланировано. Отсутствие общих планов говорит о многом — в частности, об ослаблении научного и культурного сотрудничества между Россией и ее соседями из ближнего зарубежья. Очевидно, это свидетельствует и об отсутствии единогласия в отношении эпохальных октябрьских событий столетней давности. Безусловно, за истекшие 25 лет независимости постсоветские государства обзавелись собственными нарративами «национальных историй». И в каждом из них событийная канва и оценки российской революции трактуются по-разному.

По мнению японского историка Харуки Вада, разделяемому многими российскими и иностранными учеными, Октябрьская революция, подобно Великой Французской революции, представляла собой спектр разновременных и разномасштабных революций, порожденных специфическими условиями мировой войны.

В процессе мониторинга, безусловно, придется учитывать тот факт, что в необъятном социальном пространстве Российской империи имели место многочисленные локальные проявления революционной стихии, обернувшиеся весьма разнородными политическими последствиями.

Если в балтийских странах акцент будет делаться на столетии обретения независимости, то, к примеру, в среднеазиатских республиках общественное внимание еще год назад сфокусировалось на дате своей собственной революции — столетии знаменитого восстания 1916 года в Туркестане.

В любом случае, в ближайшие месяцы следует ожидать не только различных трактовок революционных событий 1917 года, но и весьма несхожей реакции на юбилей со стороны научных кругов и широкой общественности постсоветских стран: от полного замалчивания до широковещательных объявлений о грядущей юбилейной кампании в течение всего текущего года. В частности, в Украине 2017-й объявлен годом Украинской революции 1917–1921 годов. Об этом говорится в официальном документе украинского президента №17/2016 «О мероприятиях по празднованию 100-летия событий Украинской революции 1917–1921 годов» от 22 января 2016 года.

Татьяна Филиппова

«Вожди революции» сегодня — иерархия вражды или оправдание историей?

Если сравнить все проблемные поля, в которых наметилась рефлексия на тему лидерства в революции 1917 года, то именно журналистский тип презентации темы выглядит пока наиболее ярким. В этом есть закономерность самого формата — для СМИ показ феномена через личность всегда ярче и убедительней. К тому же личность — более легкая мишень как для ретроспективных инвектив и политических подозрений, так и для новой апологии и восхищения. Одним из следствий такого подхода часто становится курс на «приватизацию» тех или иных деятелей революции, причем с разными целями. А потому всегда необходимо учитывать опасность «вчитывания» собственных предпочтений в трактовки персонажей революции.

Почему тема лидерства так важна в интересующем нас контексте? Потому что она напрямую отражает подсознание вопрошающего: образ исторического лидера (тем более такого рубежного времени, как революция 1917 года) всегда немного «автобиографичен» для его интерпретатора. К тому же эта тема напрямую отсылает нас к важнейшему парадоксу революции: самое массовое социально-политическое явление неизменно оборачивается повышенным интересом именно к личностям.

Уже сейчас — на основе анализа медиаявлений, монографических исследований, публицистических выступлений — заметно разделение всего пантеона действующих лиц революции 1917 года на деятелей (политиков) и вождей (лидеров). К первым относятся представители либерального спектра политических ориентаций (каковым история в очередной раз отказала в шансе стать лидерами), а также умеренные социалисты; ко вторым — «левые» (большевики, анархисты, эсеры). Особняком стоят «антигерои» эпохи — «темные силы», император, его ближайшее окружение, последние государственные деятели самодержавной эпохи.

Представление революционных событий (на самых разных площадках современной общественной и профессиональной рефлексии) через роли и портреты политических лидеров закономерно приводит к тому, что суть событий прочитывается как движение эпохи от «распутинианы» до «ленинианы».

Старт революционно-юбилейной тематике, заданный рядом исторических журналов («Историк», «Живая история», «Дилетант» и пр.) подтверждает общую линию концентрации именно на особенностях лидерства в революции — вне зависимости от того, с каким знаком трактуется роль того или иного «деятеля» или «вождя» (А. Иванов, А. Кулегин, О. Шашкова, Дм. Быков и др.). Это закономерно возвращает нас к атмосфере эпохи столетней давности, когда само имя политика становилось в оценке его сподвижников, соперников и противников своего рода пропагандистским «тараном» в общественной борьбе (В. Булдаков, Б. Колоницкий).

Традиционная тема соотношения сил (и природы внутренней конкуренции) в среде большевистских лидеров становится и решается — как в ряде статей, так и монографических исследований последнего времени (А. Елисеев, А. Шубин, Л. Данилкин, С. Войтиков, А. Резник и др.) — с применением новых познавательных стратегий. Это психоистория, психогеография, культурная антропология, новая социальная история, анализ соотношения роли структур и создавших их деятелей революции.

В целом уже сейчас очевидно, что феномен политического лидерства привлекает общественное и профессиональное внимание в наши дни по причине рубежного характера нынешнего времени: затянувшийся кризис мировых элит ведет к усилению значения появляющихся новых лидеров. Это не медийная мода на «персону», а «всамделишное» отношение к государственно-политическим celebrities. Актуализированный политической реальностью ретроспективный взгляд на проблему лидерства в революции добавляет драматизма юбилейной рефлексии на эту «вечную» тему.

Петр Баратов

«Революция–100» в цифровом пространстве

За минувшие месяцы стартовало несколько интернет-проектов, посвященных грядущему юбилею Октябрьской революции. Одним из наиболее ярких представляется «1917-й год. Свободная История» Михаила Зыгаря, бывшего главного редактора телеканала «Дождь» и автора нашумевшей книги «Вся кремлевская рать». Это своего рода попытка «перенести» пользователя из новостных реалий повседневности в тот же самый день, только сто лет назад. Реализуется это при помощи записей от имени реальных деятелей революционной эпохи, только сделанных в стиле публикаций в социальных сетях. Работа проекта основана на обработанных его авторами дневниках и письмах и базируется на платформе поисковой системы «Яндекс». Реплики героев проекта дублируются в виде записей в наиболее популярной в России социальной сети ВКонтакте. Причем для реальных исторических деятелей — императора Николая II и членов императорской семьи, Владимира Ленина, Иосифа Сталина, Льва Троцкого, кайзера Вильгельма II и многих других — созданы собственные профили пользователей с персональными данными и сменяющимися статусами.

Сам Зыгарь заявил, что в России в силу ряда обстоятельств «единственное, о чем можно писать и не выглядеть идиотом — это прошлое, причем его можно менять даже на противоположный знак — все, что угодно! Прошлое куда более живо, чем будущее». При этом журналист подчеркнул, что проект «1917-й год» не ставит своей целью трактовку событий, а дает «прямой доступ» к их современникам. Такой подход может служить примером того, как использовать общедоступные и быстро развивающиеся формы распространения информации в соцсетях, в научно просветительских и прочих целях.

Свидетельство тому — еще один проект, действующий по аналогичному принципу, — «1917. День за днем». Он создан студентами и аспирантами исторического факультета МГУ и также базируется на социальных сетях. За ним можно следить через ВКонтакте, Facebook или специальную ленту мессенджера Telegram. В ленте проекта истфака, насколько удалось понять, используются записи виртуальных профилей из проекта Зыгаря, хотя у них разные редакции и научные консультанты. Как бы то ни было, за счет этого создается еще больший «эффект присутствия»: две параллельных ленты используют одни и те же виртуальные источники и как бы находятся в одной «вселенной», если выражаться терминами поп-культуры.

Естественной реакцией на наступление «юбилейного» 2017 года стало появление десятков научных и публицистических статей на самых разных сайтах. В некоторых случаях для таких материалов на выделены специальные рубрики, в которых они агрегируются. Все зависит о того, насколько набор тем, связанных с событиями столетней давности, перекликается с проблемами, которые в своей работе поднимает тот или иной ресурс. В качестве примера приведу специальную рубрику «Столетие революции», недавно запущенную на сайте «Радио Свобода». Там уже сейчас можно найти интервью, аналитические материалы и публикации архивных документов, связанных с революционными событиями столетней давности.

Это только несколько примеров того, как в интернете начали готовиться к юбилею революции, но они наглядно иллюстрируют уникальную возможность сделать эти события элементом повседневности. Это важно хотя бы потому, что они и так проникают в современную и отнюдь не виртуальную реальность.

Очевидно, что нет такой исторической темы, которую не удалось бы политизировать. За последние месяцы мы увидели несколько примеров этого. Депутат от фракции КПРФ внес в Госдуму законопроект, запрещающий оспаривать результаты Октябрьской революции. Бывший прокурор Крыма депутат Наталья Поклонская буквально объявила войну режиссеру Алексею Учителю, снявшему фильм «Матильда» о взаимоотношениях Николая II с балериной Матильдой Кшесинской. Свои аргументы она регулярно приводит как в СМИ, так и в своем блоге в «Живом Журнале», а запросы на проверку фильма уже направлены в Минкульт и лично генпрокурору Юрию Чайке. Вице-спикер Госдумы Петр Толстой на конференции, посвященной вопросу о передаче Исаакиевского собора Русской православной церкви, заявил, что работники СМИ и законодательных собраний продолжают дело «тех, кто рушил наши храмы, выскочив из-за черты оседлости с наганом в 17-м году». Это вызвало резкую критику общественных деятелей и еврейских организаций, а сам Толстой поспешил заявить, что не имел в виду евреев.

Почему я привожу эти примеры? Потому что подобные политические события, «завязанные» на реалиях столетней давности, вызывают крайне масштабную реакцию в интернете. Не говоря уже о том, что нередко переходят из дискуссионного поля в правовое. Особенно если учесть десятки уголовных и административных дел, заведенных в России только из-за информации, опубликованной в социальных сетях.

Не удивительно, что в событиях 1917 года каждый найдет для себя как героев, так и собственный набор виноватых. И будет отстаивать свою позицию, используя широкие возможности социальных сетей и других форм общения в интернете. В лучшем случае участники подобной полемики ссылаются на определенный багаж знаний по отечественной истории, или хотя бы на быструю пробежку по Google и другим поисковикам. В худшем — на стереотипы, укоренившиеся в массовой культуре. И понаблюдать за тем, у кого и как проходит 17-й год, можно в любой момент, просто включив компьютер.

Борис Соколов

Художественная рефлексия

Новых литературных изданий и значимых документальных фильмов, посвященных революции 1917 года, пока что не появилось. Зато подоспели первые театральные премьеры.

Вышел булгаковский «Бег» в постановке Павла Евгеньевича Любимцева с участием студентов Театрального института им. Б.В. Щукина при театре им. Е. Вахтангова. В этом спектакле упор сделан не на муках совести генерала Хлудова, которого от кошмара убитого им солдата спасает только возвращение на родину, чтобы держать ответ за свои преступления, как это было у Булгакова, а на драме людей, которые бегут от революции, но в какой-то момент понимают, что бегут от самих себя, ведь Россия — часть их души, исстрадавшейся в разлуке. Спектакль получил положительные отзывы и публики, и критиков. По их мнению, «в нашу с вами жизнь вернулись его (Булгакова) персонажи: беженцы и авантюристы, предприимчивые “товарищи министров” и бойцы, готовые убивать и умирать». Судя по всему, в отличие от постановки «Бега» Юрия Бутусова 2015 года в Театре Вахтангова, где Хлудов остается центральной фигурой и взят вариант финала с его самоубийством, Любимцев выбрал более оптимистический финал с возвращением генерала на родину.

Грядут и другие премьеры. Руководитель «Гоголь-центра» Кирилл Серебренников сообщил о задуманном проекте «1917», приуроченном к 100-летию революции. «На сайте мы будем описывать каждый день рокового для россиян года, — уточнил он. — А в ноябре проведем акцию, посвященную дню Октябрьского переворота».

В Александринском театре к юбилею поставили пьесу Владимира Маяковского «Баня», которая стала первой премьерой театра в 2017 году. Затем последует «Оптимистическая трагедия» Всеволода Вишневского и футуристическая опера «Победа над солнцем» Михаила Матюшина и Алексея Крученых. Последняя, правда, написана в 1913 году и передает скорее дух предреволюционного времени. Вероятно, здесь сказалось стремление подчеркнуть ту роль, которую футуризм играл в революции и в первые послереволюционные годы, когда он полуофициально был государственной доктриной в сфере искусства. В этой опере провозглашалась победа техники и силы над стихией и романтикой природы, замена природного, несовершенного солнца новым рукотворным, электрическим светом. И, как и в «Бане», действие происходило в будущем.

«Мы так или иначе — не празднуя, конечно — но мы не можем обойти эту дату стороной. Потому что ее послесловие мы ощущаем все время и будем ощущать еще долго. Вообще, “Баню” периодически надо делать. Как человек ходит в баню, так и надо обществу проходить на “Баню”. В этом смысле это, конечно, темы важные и постоянные», — заявил художественный руководитель Александринского театра Валерий Фокин. А режиссер «Бани» Николай Рощин настаивает, что «мы не играем, что это происходит в наше время. Мы пытаемся изображать людей того времени — их темперамент, их взгляд на вещи. Конечно, не все будет понятно современным людям, особенно тем, кто забыл уже, что такое Советский Союз, но тем не менее чисто энергетически это может быть очень увлекательно, когда люди говорят из прошлого, абсолютно понимая, о чем они говорят». На премьере «Бани» зрители получили возможность посмотреть, каким виделся наш сегодняшний день, когда был еще далеким будущим.

В Большом драматическом театре им. Товстоногова готовится премьера спектакля «Губернатор» по рассказу Леонида Андреева, который повествует о Кровавом воскресенье 1905 года. Губернатор, отдавший приказ расстрелять митингующих рабочих, — лицо обобщенное. Главное для худрука БДТ Андрея Могучего — человек, находящийся перед невероятно трудным выбором, разрывающийся между совестью и долгом. И разрываемый потом этой самой совестью. Этим он напоминает булгаковского Хлудова и, очевидно, проецируется на современные проблемы власти. По словам Могучего, «1905 год. Махнул платком, потом расстрел. Кровавое воскресенье. Все аллюзии оттуда. Почему человек махнул? Это уже другой вопрос. Именно человек, не должность. Они обязаны были делать по объективным обстоятельствам, по закону, который разрешал это делать. Вопрос не в этом. Наоборот, он выполнил служебный долг. Но в этот момент в нем включился человек». В спектакле кадры из фильма Якова Протазанова «Белый орел» 1928 года — единственной экранизации рассказа «Губернатор» с Мейерхольдом в главной роли. Характерно, что для более полного погружения зрителей в исторический контекст предусмотрены лекции перед началом каждого спектакля.