Голос из вынужденного одиночества

Независимая газета. — 1994. — N 241 (917).

Пришел час расплаты за кровь 3—4 октября былого года Михаил Гефтер

Я СОЗНАЮ, что больничная койка — не лучшее место для изъяснения мыслей и чувств. А инфаркт, да еще о каком вежливо говорят «повторный», — такая штука, что делает почти незначительной дистанцию между жизнью и прекращением ее. Был выбыл…

Но если б довелось мне успеть сказать последнее слово, то (да простят мне близкие, мною любимые) этим словом было бы сейчас — омерзение.

Омерзение от того, что творится на наших глазах. И от генерала в тельняшке, который так же лжет, как и воюет. И от другого полководца штатского времени с нестираемым «чего угодно-с» в лицевой мускулатуре.

Омерзение от нашего покорства российской нашей судьбе. И от понятного по-человечески, но человеку же непростительного равнодушия. И от медоречивых изъявлений преданности, и от призывов к единству вопреки всему. И от нашей беспомощности, которая едва ли не хуже всего остального.

Речь, разумеется, о Чечне, но прежде о России. И также о Мире, который не исчерпывается фарисеями от дипломатии.

Беда наша вовсе не Чечня сама по себе. И даже не Кавказ — величина значительная, огромная.

Наша беда — власть, ищущая себе применение, где явилась бы она одна, без помех, без врывающихся в замыслы персонажей, без этаких неистребимых чудаков, которым мало иметь взгляды. Им еще, видите ли, потребны убеждения.

Как бы избавиться от них, неудобных? Был способ: по-немецки Endlosung, по русски — «окончательное решение». Касалось в первом случае евреев — до последнего. Странное племя, вроде бы как иные, и интересы собственные чтут, и не без всех грехов человеческих. Но от прародителей склонны к убеждениям. Так уж повелось. Трудно объяснимый, но факт.

Вселенский факт. Французские студенты в мае 68-го проходили по столичным улицам, возглашая: «Мы все — немецкие евреи». С жиру бесящиеся?..

Чечня же тут при чем? Мне не нужно доказывать, что генерал Дудаев — не мой герой. Как нет нужды и пояснять, что в Чечне живет не один строптивый, если не хуже, генерал, а еще и люди. Люди! Их не перестреляешь, не сотрешь с лика Земли одним махом. Времена прошли. Нет иного выхода — как ужиться. Приняв их такими, каковы есть. ДОГОВОРИВШИСЬ с ними и держась строго смысла этого слова — ДОГОВОР. Взаимности его следуя, и ею поверяя каждый шаг, любое слово.

И времени на сие хватало с избытком. Не было лишь желания. Или умения? А советчики — сплошь — заглядывали в рот тому, кто призван блюсти державную мудрость. И ведь не покаялся никто сейчас. Не хлопнул дверью. Никто не ушел в обыкновенные работяги. А как иначе? «Без нас было бы хуже».

Вот величайшее откровение 90-х XX века: «Президента подставили». И словечко какое — «подставили»… А ведь вундеркинду нашему, перекинувшемуся от «макроэкономики» к модной игре в «политику», должно бы знать от родивших его, как обольщались люди нынешнего моего возраста в своей прекраснодушной юности: «Сталина обманывают. Кабы он знал, ведал…»

Ельцина, возможно, и в самом деле обманывают — в разных мелочах и перетасовках, составляющих кремлевское однодневье. Но «подставляет» о н с е б я САМ. И нас также, не спрашивая, желаем мы этого или вовсе наоборот.

Одно бы крикнуть: ХВАТИТ! Но кому?

Думе, которая Государственная (и легко понимает, отчего для чеченской акции понадобилось 12 декабря), ей бы посоветовать: самораспуститесь, пойдите к своим избирателям с повинной и отчетом.

Совету Федерации — объявите себя банкротами, предоставив господину Шумейко устраиваться в соответствии с благоприобретенной умелостью в ухищрениях и достатком.
Расслышат ли?

Остается доживать с неспособностью подавить омерзительность беспомощного существования. Горько.

…Когда-то летально-исходный по всем приметам первый инфаркт одолевал я, впитывая строки бессмертного «Хаджи Мурата». Вдыхая воздух гор и вникнув в сокровенное назначение жизни.

Борис Николаевич! После «плановой операции» (какой все- таки красноречивый президентский пресс-секретарь!), в вынужденном перерыве от управления Россией, возьмите в руки томик Толстого. Многое поймете, уверяю. И насчет горцев, и по поводу российских самодержцев.

А вдруг скажете, закрыв последнюю страницу: ухожу!

Пора! А с господами, которые вас «подставляют», и с теми, кто нас в этом пытается убедить, мы справимся как-нибудь сами. Без крови. «Цивилизованно» — посредством обыкновенного избирательного бюллетеня. Ведь не худшие мы на свете. Да и не на один салтык мы, нынешние.

Есть женщина, которой готов объясниться публично в любви, — ее зовут Элла Памфилова. И генерал элитный нашелся, кто подал рапорт об увольнении. Мало их. Очень мало. Но лиха беда начало…

Пришел час расплаты. За кровь 3—4 октября былого года. Тоже ведь не одних праведников убивали. Но также ради того, чтобы не стало таких, ни на что не пригодных, у кого убеждения.

Простите за бессвязность. Койка — не письменный стол. 13 декабря 1994.

P.S. И онемевшие в эти дни склоняют голову пред могилой Андрея Сахарова. Как бы нашим потомкам не пришлось изъять из лексикона слово «интеллигенция».