Татьяна Барандова, Марина Константинова
Казус Pussy Riot и миры аргументации
Казус Pussy Riot вскрывает обвал риторических конструкций и необходимость поиска новых моральных оснований политики. Что думают об этом молодые социологи, выступающие на наших страницах?
3 750 
© Mark Burban
От редакции: Дискуссия вокруг Pussy Riot с самого начала оперировала репрезентативными стратегиями больше, чем политическими. В действиях героинь конфликта и общественности считывалась не какая-либо долгосрочная стратегия, а защита сложившихся репрезентаций, замещающих или сублимирующих общественные институты. Так, «защитники духовности» натолкнулись на то, что рассчитать ущерб от акции Pussy Riot невозможно (отсюда анекдотические «моральные травмы» охранников), а конституционалистские защитники публичной речи в любом месте, в том числе в храме, обнаружили, что гарантий публичного пространства высказывания, парресии, нет ни в писаном, ни в обычном праве. Дискуссия вокруг Pussy Riot обнажила то, о чем все боялись сказать, — отсутствие кодифицированного права, сосуществование общих правовых норм и частных интерпретаций, распоряжений и устоявшихся практик правоприменения. Легитимность Церкви и государства, как правило, не ставится под сомнение даже самыми яростными антиклерикалами и критиками российской официальной политики (чему есть свои исторические причины), но легитимность всех служебных институтов уже спорна. Казус Pussy Riot вскрывает обвал риторических конструкций и необходимость поиска новых моральных оснований политики. Что думают об этом молодые социологи, выступающие на наших страницах?
Время последнего электорального периода в России показало, что проблемы церковно-государственных отношений и результаты их влияния на общество, в т.ч. в сфере гендерной составляющей, накладывались одна на другую и, достигнув предела, получили протестную огласку, чем они и создают повод для всестороннего анализа. Ярким примером служит и использование фаллического символизма группой «Война» как артикуляция специфики (политически-специализированной) маскулинности; но «Войну» затмили феминистские события на колокольне украинского Софийского Собора, организованные группой феминистского толка Femen [1], и, в особенности, акция группы Pussy Riot в Храме Христа Спасителя в России.
Последняя акция получила колоссальную медийную огласку, уже почти полгода идет дискуссия и по содержанию, и по поводу контекста события в России: кто-то усматривает прорыв нового феминизма, кто-то ― политический акционистский протест, кто-то ― что арт-акция рассчитана на «раскрутку» посредством скандальности… Очевидно одно: это проявление активистской культуры с целью обеспечить возможность участия граждан, в частности существенно затрагиваемых современной политикой группы женщин фертильного возраста, в обсуждении вопросов права распоряжаться их жизнью, и в целом положения дел в сфере гендерной и конфессиональной политик в стране. Последнее косвенно подтверждается тем, что одновременно с заключением активисток под стражу стали появляться обличающие факты касательно руководства и деятельности РПЦ, эксперты обратили внимание на внутренние проблемы «главного столпа православия», проблему чрезмерной близости Церкви и светской власти. Мы разделяем предположение, что акции стали реакцией на это «сращение» и «взаимовыгодное сотрудничество».
Целью проведенного в период с февраля по май 2012 года исследования было проанализировать публичную дискуссию вокруг казуса в Храме Христа Спасителя, рассматриваемого как проявление протеста/артикуляции гендерного конфликта в контексте современного российского политического процесса. Для нас важно попытаться ответить на вопросы, каким образом акция/событие «на выходе» в рамках публичной дискуссии приобретает статус драматического разворота политического/социального протеста в жизни активисток. Интересовало нас и то, каким образом различные аргументы в поддержку и против применяемого наказания находят отражение в дискуссии об отношениях институтов государства и Церкви.
Принципиально важным вопросом является выход к пониманию того, могут ли гипертрофированные санкции по отношению к акционистским протестам урегулировать ситуацию или, наоборот, вызвать серьезные (гендерные) конфликты в обществе. Является важным и рассмотрение особенностей «российского случая» с учетом православного влияния в стране для понимания того, нужны ли структурные преобразования православным организациям, вплоть до реформирования системы отношений с государством.
Практическая (эмпирическая) часть исследования проводилась на основе анализа кейса с применением адаптированной концепции «миров аргументации» Л. Болтански и Л. Тевено. Комплексный характер имеет сам социально-политический конфликт, явившийся поводом для акционистской деятельности группы Pussy Riot [2]. На наш взгляд, именно концепция «миров аргументации» представляет благоприятствование широте анализа. Она позволяет свести позиции в единую матрицу, определить интерпретации события в разрезе рассмотрения различных экспертных оценок и реакций при учете особенностей гендерной компоненты, а также в динамике проследить причины и развитие конфликта. Рассматривалось положение дел «на входе», хронология и статус «на выходе». Следовательно, «ответы» на «вызовы» в политическом поле, которые сконструировала группа своей акцией, а следом за ними отразила публичная дискуссия, имеют разнонаправленные векторы. Именно это обстоятельство определило выбор представителей той или иной идеологической/ценностной риторики. В рамках анализа это позволило дать картину именно аргументации в апелляции к тем или иным социальным и политологическим категориям.
Использованы качественные методы: анализ официальных (вторичных) письменных источников, находящихся в открытом доступе: Конституция и законодательство РФ, официальные церковные документы, закрепленные Священным Синодом; заявления первых лиц; обращения общественности, печатные издания, интернет-издания, научные статьи; анализ неофициальных (первичных) открытых письменных источников: блоги, посты и дискуссии в социальных сетях; анализ экспертных (в т.ч. групповых) фокусированных интервью/дискуссий; метод объективного наблюдения (наблюдаемый случай ― акция в ХХС, локальные случаи ― наблюдение за дискуссиями [3], начавшимися в конце февраля и продолжающимися в данный период времени; по хронологии три волны реакций: а) оценочная, умозрительная; б) с точки зрения права и законодательных норм, споры по поводу наказания; в) попытка теоретического, идеологического, общественно-политического осмысления).
Концепция «миров аргументации» Л. Болтански и Л. Тевено как рамка для анализа случая
Адекватной поставленной цели исследования мы считаем концепцию «миров аргументации» Л. Болтански и Л. Тевено. Авторы концепции понимали под «мирами» исторические конструкции, совокупности данных, которые основываются на проверке реальностью, когда одни и те же люди, в одном и том же социальном и политическом пространстве, в одной и той же ситуации могут использовать разные приемы оценивания, включая обращения к различным типам ценностей [4]. Их модель состоит из шести миров и объясняет теоретическую возможность достижения компромисса. Концепция построена на убежденности, что в одной и той же ситуации существуют различные возможные порядки: именно при соблюдении этого условия наличия различных порядков возникает возможность протеста, что, в свою очередь, необходимо для перехода от «аффективного режима» к «режиму справедливости».
Критическим моментом для Болтански и Тевено является точка, когда разногласие по поводу ценности становится очевидным, именно в этот момент нужно обратиться к общему определению ситуации и свести в единую матрицу совокупности данных, на которых основывается проверка на соответствие. Когда люди для одной и той же ситуации используют различные приемы оценивания, включая обращения к различным типам ценностей, возникает необходимость в «общей модели». О.В. Хархордин, анализируя прагматический поворот в социальных науках у французских исследователей, представил в своей работе упрощенную таблицу [5] миров аргументации, замечая, что данная концепция строится на столкновении абстрактной проблемы и реальных процессов, но главным в анализе является не вопрос о высшей правде, а практики оправдания. На уровне спора происходит столкновение обоснований видения реальности, миры вступают в конфликт. Публичным осуждениям и обличениям противопоставляются публичные оправдания и их обоснования. По мнению Хархордина, миры (он называет их «градами») существуют как отдельные кластеры внутри одного состояния.
Таблица миров [6], представленная в работе Болтански и Тевено, включает объяснение по нескольким общим критериям. Для каждого из миров сделаны дополнительные пометки: 1) для мира вдохновения главными объектами являются духи, художники, дети, а к использованию мира прибегают, когда достигают ценности, не заботясь о мнении других. Характерный способ действия ― мечтание, возражение, протест; 2) в условиях домашнего мира ценность зависит от иерархии доверия, основанной на цепочке личных зависимостей. В этой модели, чтобы оценить чью-то ценность, нужно узнать его место в той сети зависимостей, из которой человек черпает авторитет [7]. Объекты ― дары, мнения, титулы. Характерный акт ― рекомендация, воспитание, приглашение; 3) гражданский мир зависит от власти суверена, при этом суверен зачастую не имеет конкретного воплощения. Волеизъявления граждан в условиях данной модели сходятся в одной точке, таким образом, групповая ценность противостоит ценностям, представленным в двух предыдущих моделях. Субъектами выступают федерации, сообщества, делегаты. Основные качества ― официальность и соответствие закону. Объекты могут быть и нематериальными, например правила, кодексы, процедуры. Характерный акт ― отношение, мобилизующее на коллективное действие; 4) для мира мнения ценность ― это результат мнения других людей, а мера ценности ― общественное признание. Действующие в рамках этой модели люди основываются на количестве признавших его индивидов. Также для мира мнения характерно наличие спора между самоотождествлением человека и его признанием остальными; 5) мир рынка подразумевает соревнование желаний индивида. Субъектами выступают покупатели и продавцы, а они, в свою очередь, значимы, когда обладают значительными материальными ресурсами. Качества ― отсутствие обремененности личными узами. Характерный акт ― отношения в условиях конкуренции; 6) в условиях индустриального мира ценность основана на эффективности, ее можно измерить шкалой профессиональных способностей, и она связана с производством материальных благ, она нацелена на будущее планирование. Предметы ― специалисты, обладающие ценностью, когда они эффективны, оперативны. Характерный акт ― отношения, когда они измерены и стандартизированы.
В то же время Болтански и Тевено выделяют альтернативный мир ― критику, которая проверяет ситуацию на отчетливость. И чем менее отчетливым оказывается состояние и ситуация, тем легче их осудить.
Ключевое понятие концепта ― Принцип эквивалентности. Л. Болтански и Л. Тевено использовали этот термин для объяснения действия матрицы миров аргументации. Принцип строится на системе анализа, который подразумевает выявление связей между людьми, между людьми и предметами и т.д., а также установление связей с прошлыми аналогами и аналогами из настоящего для сравнения. В свою очередь, «поведение» вызвано рядом факторов (череда событий, предпосылки и т.д.). Принцип эквивалентности призван помочь выходу из кризиса посредством отбрасывания всех причин и обращения к общему определению соответствующих ситуаций [8]. Спор ― правовой процесс, регулируемый правовой системой. В систему споров вовлечены не только люди, но и предметы, а также идеи и убеждения. Иными словами, это процесс определения правового статуса события и установление необходимости применения санкций на основе этого статуса. Сцена ― поле, на котором проявляется недовольство. Применительно к рассматриваемой акции Pussy Riot: в узком смысле ― непосредственно площадка Храма Христа Спасителя; в широком смысле ― православное пространство России.
Публичные дискуссии: позиционирование акторов
Случай, который послужил отправной точкой для начала исследования, произошел 21 февраля 2012 года в Москве, в Храме Христа Спасителя: активистки группы Pussy Riot совершили «панк-молебен». Однако молодых женщин (т.е. «девушек», как их часто называют в разных средах и будем называть мы) арестовали не во время «молебна», когда охрана вывела активисток и отпустила, не обратившись в органы охраны правопорядка. Дело получило ход через несколько дней, когда Русская православная церковь (далее ― РПЦ) посоветовала органам правопорядка привлечь их к ответственности, и 27 февраля по инициативе РПЦ уголовное дело было заведено, были произведены аресты предполагаемых участниц акции [9]. Дело попадает под контроль Особого отдела ФСБ, высказываются мнения, что оно контролируется «на самом высоком уровне».
Сами участницы группы объяснили журналу «Русский репортер» причины отношения к личности главного кандидата на президентский пост тем, что для активисток он ― символ патриархата, сексизма и застоя не только в политике, но и в борьбе за права человека. Храм Христа Спасителя был выбран в качестве «сцены» тоже не случайно, поскольку является символом политики отношений РПЦ с властью. Девушки основной целью своей деятельности называли переопределение феминизма и возрождение политической активности [10], а акцию рассматривали как пример творческого гражданского протеста; форма перформанса связана с невозможностью нахождения другого пути донесения до общественности и власти гражданских требований. Их собственная интерпретация возводит событие в ранг гражданского неповиновения, когда участники осознанно шли на нарушение административных правил, чтобы быть услышанными крупнейшими институтами ― государством и Церковью.
Однако эффективность подобного предприятия зависит от степени открытости общества и способности общества консолидироваться для отстаивания интересов. Вопрос о «богохульственной» природе события породил «нестыковки» как с некоторыми особенностями церковного календаря (шел период Масленицы), так и с наличием в христианской традиции аналогичных форм протеста в виде юродства/кликушества, да и в целом с гуманистическим духом христианства. Поскольку уголовное дело и арест породил активные обсуждения/осуждения только после появления на сайте YouTube смонтированного видео, с наложением содержания текста песни, вопросы возникли и в связи с неожиданно суровым наказанием еще до начала судебного разбирательства. Непонятным остается то, почему за акцию, в ходе которой не было ни порчи имущества, ни нападения на людей, ни агрессивных действий и сопротивления, девушек взяли под арест на такой длительный срок, когда как логичным казалось отпустить их под домашний арест или подписку о невыезде.
Исследователи отмечают, что формально панк-молебен является молитвой, пусть и нетипичной для ортодоксальных верующих. Однако следует отметить, что акция использовала форму молитвы в качестве инструмента превращения в запоминающееся шоу, способное спровоцировать на реакцию. Согласно типологии М. Бахтина [11], панк-молебен можно отнести к фамильярно-площадной речи, то есть в ход идет божба, призывы к высшим силам, ругательства, присутствуют и традиционные «дураки» и «шуты», которые свойственны карнавальной культуре как главные действующие лица.
Дело получило резонанс, судя по количеству телепередач, сюжетов и дискуссий в последние месяцы, с приглашением исследователей, политологов, деятелей культуры и искусства, юристов и других, прокомментировали его в России и за границей. Разобраться во всех мнениях можно, разделив их по принципу, отраженному в выборке. Выборка базируется на нескольких группах экспертных мнений, которые включают: 1) анализ текстов и публичных дискуссий (все затронутые акцией круги: современная культура/искусство, гражданский/молодежный протест «Оккупай», женское движение/феминистки, СМИ, православные общественники, служители РПЦ, правозащитники, условная «власть»); 2) фокус-группы (молодежное и гендерное исследовательское сообщество, исследователи в области религий, смешанная аудитория).
Сложность заключается в динамике ситуации вокруг события, что отражается и на дискуссии. По прошествии нескольких месяцев выделились как минимум три волны публичных реакций: первичная реакция, связанная с самой акцией (февраль – март); реакция, последовавшая за публикацией видео и последующим арестом (март – май); осмысление причин, факторов и последствий продления сроков содержания под стражей (май – июнь). В настоящий момент происходит новый виток рефлексии со стороны протестной части общества, в связи с вынесением постановления о привлечении их в качестве обвиняемых (но этот период не попал в хронологию анализа). Многие высказывающиеся отмечают, что самым важным является пост-реакция, резонанс и огласка. Специалисты разных областей участвуют в дискуссиях и пытаются определить статус события, поговорить о причинах и последствиях. Нас интересуют все группы.
Рассмотрим в общих чертах мнения, которые появлялись в средствах массовой информации и в сети. Официальная позиция главы государства сдержанная и передана через вторых лиц. Д. Песков, пресс-секретарь премьер-министра, сообщил телеканалу «Дождь», что В.В. Путин в курсе случившегося, но дословно текст песни ему никто не передавал, а отношение к событию «негативное». От себя пресс-секретарь добавил, что разобраться может только судья, затем поправился ― суд. Последняя фраза в беседе: «это отвратительно… со всеми вытекающими последствиями» [12]. Какие последствия он имел в виду, определить не представляется возможным.
Позиция Патриарха Кирилла: в официальном обращении высказал озабоченность происходящим, резко осудил действия девушек, однако общие фразы не содержали угроз и призывов к применению жестоких наказаний. В событии Патриарх усмотрел опасность разобщения народа (которое, по сути, уже произошло). Кирилл взывал к сплочению и молитве за целостность и непоколебимость Российского государства, потому что «это касается каждого верующего». При этом речь была крайне противоречивой. Вначале он описывает случившееся как «кощунство, глумление над святынями», тем не менее, смягчая и размывая свою позицию к концу речи, где он не берется определять статус этой акции по причине того, что верующие должны думать не о самой акции, будь она «уместным действием, политическим протестом или же просто шуткой». Наблюдается амбивалентность по вопросу наказания.
Не нашла акция полной поддержки со стороны тех феминисток, которые обеспокоены суровым наказанием, но поясняют, что акция была способом самовыражения, при полном отсутствии феминистской базы [13]. Их самое главное опасение заключалось в том, что феминистскому сообществу придется долго бороться за то, чтобы его не соотносили с Pussy Riot.
Обратимся к иным группам, где тоже можем увидеть расслоение мнений. Большинство подчеркивают неправильность поступка, трактуя его как «не слишком удачная шутка», но при этом развернувшаяся «охота» на Pussy Riot вызывает реакции нескольких видов:
― Для первой группы характерна реакция в виде нанесения им личного оскорбления, или оскорбления, направленного на все православное сообщество. Для них акция ― повод для эмоционального всплеска, представители этой группы требуют ужесточенного наказания; среди таких людей можно видеть не только духовников, которые защищают веру и ее носителя ― Церковь, но полагаем, что среди этих людей атеистов нет; даже если журналист или деятель искусства высказывается в подобном ключе, можно сказать, что этот человек считает (идентифицирует) себя православным верующим и патриотом. Примечательно, что представители религиозных течений, особенно консервативных и ортодоксальных направлений, входят в эту группу (примеры: В. Чаплин сразу после события, позже его точка зрения претерпевает значительные изменения, политолог С. Марков, председатель Исламского комитета России Г. Джемаль, генерал казачьих войск В. Камшилов, председатель Мосгордумы В. Платонов, блогер А. Хвесюк, пресс-секретарь В. Путина Д. Песков).
― Вторая группа, самая многочисленная из всех групп, одинаково проявлена в трактовке статуса самого события. Представители этой группы полагают, что нарушение нормативности было и можно допустить даже статью о хулиганстве, но наказание в целом, и до начала судебного разбирательства, не соответствует тяжести нарушения. Представители этой группы выступают за справедливое наказание, например в виде административного штрафа или общественных работ. Группа неоднородна, мониторинг СМИ показал, что такой точки зрения придерживаются люди из совершенно разных сфер деятельности. Они не выступают за отмену наказания, но считают, что оно должно быть соразмерно нарушению (примеры: главный редактор «МК» П. Гусев, координатор Союза православных братств РПЦ Ю. Агещев, телеведущий М. Шевченко, раввин Д. Карпов, член Общественной палаты РФ А. Гербер, президент адвокатской палаты Москвы Г. Резник, лидер правозащитного движения «Сопротивление» О. Костина, священник М. Козлов, Председатель Совета Федерации ФС РФ В. Матвиенко, А. Навальный).
― Третья группа объединяет мнения, согласно которым девушек нужно простить, как предписывает Библия. Представители ссылаются на то, что арест последовал не за самой акцией, а за выходом в открытый доступ смонтированного клипа. Представителями группы оспариваются богохульственная/кощунственная природа акции, она воспринимается как акт искусства, как протестный перформанс, не нарушивший законодательства в той степени, чтобы применить наказание (тем более — уголовное). Часть настаивает на невиновности девушек и усматривает в их длительном заключении влияние высоких чинов. Упор делается именно на статус самой акции в качестве второстепенного показателя (примеры: по наказанию — протодиакон Русской православной церкви, профессор Московской духовной академии А. Кураев, представители индуистских течений, представители течений умеренного феминизма, юристы, А. Невзоров, Ю. Шевчук, президент общественно-политического движения «Союз правых сил» Л. Гозман и т.д.).
— Четвертая, немногочисленная группа считает, что мероприятию уделяется слишком много внимания, а по факту оно не несет смысловой нагрузки, являясь то ли хулиганством, то ли неудачной пародией. Относительно наказания представители этой группы говорят мало, но склоняются к мелкому хулиганству, без присоединения к теме проблем РПЦ. При этом часто указывается на то, что если РПЦ тем или иным образом заинтересована в ужесточении наказания, наказание действительно будет ужесточено (примеры: вице-спикер Госдумы Л. Швецова, журналист Н. Сванидзе, священник Я. Кротов).
— В качестве еще одного сегмента, но не отдельной группы следует выделить правозащитников и сторонников активисток, защитные высказывания по принципу родства (при всей приверженности «оправдательной» позиций, например, отец Надежды Толоконниковой заметил, что не советовал им устраивать акцию в ХХС, в то же время ее мать полностью абстрагировалась от ситуации и комментариев по делу не дает [14]).
Выделив эти группы, можно сказать, что по принципу принадлежности той или иной сфере общественной жизни мнение разделить невозможно, потому что каждая включает представителей разных сторон. Можно сделать вывод, что резонанс пошел не по причине информационных и идеологических провалов между группами и социальной стратификации (которые объединим как внешние причины), а скорее из-за одновременного использования различных плоскостей [15] проблемы: когда они пересекаются, происходит так, что идентичными оказываются позиции людей, находящихся по разные стороны по отдельным вопросам.
Распределив изученные публичные мнения по плоскостям/мирам, можно сделать следующие замечания:
— У близких к РПЦ наблюдается апелляция к противоречащим мирам; это явление наблюдается и в речи Патриарха по поводу акции Pussy Riot. Ценности «домашнего мира» вступают в конфликт с ценностями гражданского мира на уровне одной ситуации и в рамках мнения одного человека.
— У радикально настроенных наблюдается не только внутренний конфликт миров, но и «плавание» по всей матрице в зависимости от того, в какую сторону меняется ситуация. Самым неожиданным результатом явилось близкое положение В. Чаплина и самих PR в рамках этой модели. Отличие наблюдается только по одному пункту: расхождение мы видим только по «миру рынка», поэтому можно это рассматривать как две крайние точки на шкале мнений. Во-первых, это связано с самоидентификацией, направленной на обезличивание со стороны участниц группы, в то время как Чаплин указывает на личностную составляющую и конкретные имена. Во-вторых, PR апеллируют к миру рынка в том понимании, что в области церковно-государственных отношений большое значение имеют материальные ресурсы и что РПЦ стремится наращивать их посредством неформальных льгот со стороны государства. Чаплин как представитель РПЦ избегает упоминаний об экономической составляющей отношений, что объясняет отсутствие «мира рынка» в его позиции.
— Примечательно, что из духовников к «миру вдохновения» прибег только священник Яков Кротов, задавшись интерпретацией статусных ярлыков, которые навешивают на событие с точки зрения идеологем религии, а не РПЦ. О важности разделения этих понятий говорилось в контексте.
— В среде представителей феминистских групп наблюдается сильное расхождение мнений — это подтверждается пересечением только по одному из миров. Такое положение объяснимо спектром внутрифеминистских течений.
— Представители умеренного подхода находятся в ситуации использования трех миров: «вдохновения», «домашнего» и «мира мнений». Скорее всего, совпадение вызвано попыткой разобраться, к какому типу искусства можно отнести акцию и можно ли вообще отнести ее к искусству.
— Непонятным получился результат, показавший совпадение между Г. Джемалем (он говорил об одержимости) и радикальными феминистками. Поверхностный взгляд мог бы говорить о допущенной ошибке в трактовке их позиций, однако следовало бы обратиться к «альтернативному миру» — критической способности. Если применить ее к ситуации, оказывается, что мы видим зеркальное отображение одной точки отсчета.
— Произошло совпадение по принципу атеистичности высказывающихся: даже при разном понимании самой акции они сходятся по позиции наказания, из чего видно, что данную группу волнуют те события, которые начались после ареста активисток. Например, мы видим совпадение миров, которыми пользовались в обосновании своих точек зрения Невзоров и Гозман. Оба высказываются о событии в отстраненном ключе, а при детальном рассмотрении их мнений оказывается, что формулировки у них схожи, а «на выходе» получается, что проясняются не проблемы внутренних конфликтов участниц проекта, а серьезные проблемы в самом обществе.
— Еще одно совпадение наблюдается между теми, кто при небольших расхождениях говорит о нетрадиционности акта молитвы. Однако и здесь мы наблюдаем расхождение по разным полюсам оси мнений.
— Среди людей, определяющих себя «верующими», происходит совпадение в мнениях. Однако если вернемся к вопросу неидентичности веры и Церкви, среди этих совпадений наблюдается внутренний конфликт миров, поэтому существует возможность, что веру используют в качестве маски: под верой они мыслят умеренную лояльность РПЦ. Среди представителей этой группы — М. Шевченко, Ю. Агещев, раввин Д. Карпов; однако в целом совмещение этих миров дает «на выходе» сдержанную позицию.
— Следующая точка показала, что из вышеприведенных групп реакций к одним и тем же мирам прибегают только представители последней, считающие ажиотаж вокруг PR излишним. Среди них — Сванидзе и Гусев. Можно наблюдать схожесть в их формулировках относительно наказания.
— Самое неожиданное совпадение было выявлено относительно миров «условной» позиции В. Путина и позиции А. Навального. На шкале мнений эти две точки находятся на одном расстоянии от начальной точки; возможно, данное совпадение является визуальной фикцией из-за нехватки данных по В. Путину (причина — мнение представлено через вторых лиц).
— Тенденция обращения к «домашнему миру» указывает на умеренное отношение, подкрепленное рекомендательной позицией, позицией «советчика». Здесь наблюдается детальный анализ ситуации «после». Представители этого подхода являются сторонниками наказания не в виде «жестокого показательного примера на будущее», а в виде поучения или игнорирования.
Приведенные замечания помогли понять, что существуют закономерности, некоторые позиции находятся на равном расстоянии от начальной точки на разном векторном направлении или группы мнений, находящиеся в нейтралитете (эту точку мы и принимаем за точку отсчета и центральное положение). Полагаем, что результаты анализа можно представить в виде простой шкалы с двумя разнонаправленными векторами.
Шкала мнений
Однако эта шкала может быть использована в качестве промежуточного результата, в ее основе лежит лишь одно измерение — приверженность той или иной позиции относительно справедливости наказания.
Анализ обсуждений в экспертной среде
Для данной группы анализировались позиции на мероприятии, где картина складывалась примерно одинаковая. На первом высказывались позиции сторонников мягкого из подходов — участницы молодежных движений, исследователи гендерных вопросов и т.д.; на втором тема акционизма упоминалась лишь в рамках масштабных преобразований отношений разных уровней; третья встреча по формату была похожей на дискуссии, которые проводились в публичной сфере (и уже описаны выше).
Анализ мнений произведен на основе концепции «миров аргументации» Л. Болтански и Л. Тевено, однако в качестве единиц выбраны не отдельные мнения, а общее настроение мероприятия. В целом результаты указывают на более взвешенную и продуманную позицию, в большинстве случаев позиции лишены характера публицистических выпадов, основаны на фактах, известных проблемах РПЦ и специфике нынешних церковно-государственных отношений.
Если рассматривать итоговые мнения, то все они сходятся в одном: реформация РПЦ неизбежна. В качестве примеров приводятся православные подразделения за рубежом. Православию реформация не свойственна, отмечают эксперты. РПЦ чувствует опасность и пытается усилить позиции посредством поиска поддержки у власти, которая «легитимизирует» Церковь в качестве «единой морально-нравственной организации».
Основные различия по выводам: на первой дискуссии эксперты склоняются к тесной связи акции с искусством — современным, протестным, нетрадиционным, понимаемым немногими. При этом традиционалистские настроения можно воспринимать как попытку слабых групп удерживать доминирующее положение в то время, когда мир начал принимать новые течения, построенные на эволюции общепринятых представлений о морали (например, «Гага-феминизм» — явление, для которого не может быть границ: нравственных, политических и других, даже если оно начинает как нелегальное). В искусстве это называется «правом на самовыражение».
В то же время в рамках дискуссионного клуба DEEP был поднят вопрос именно о том, каковы границы современного искусства. Дискутанты полагали, что надеть маски и сделать провокационное видео — это еще не протестное искусство: за границей группы, проводившие протестные перформансы на профессиональной основе, не подвергались санкциям, возможно, в силу большего эстетического значения их деятельности. Говорили о расколе в обществе, называя Pussy Riot его причиной, но, как следует из всестороннего охвата проблемы, акция и сами активистки — это лишь толчок гражданам обратить внимание на настоящую проблему «поглощения» институтами Церкви и государства друг друга. Активизация общества могла произойти в любой момент при достижении критической точки. PR обсуждались как пример: как, не являясь частью профессионального искусства, вклиниться в него в контексте современных протестов.
Полагаем, что для происходящего применима трактовка скорее не раскола, а процесса расслоения общества. На оси мнений сформировавшиеся позиции будут занимать место всего на трех отрезках: две на разных полюсах, одна — посередине. Сформировались группы неустойчивого характера, мнения в таких группах быстро меняются, поэтому есть в равной степени риск всплесков и падений интереса к вопросу. Рассмотрев каждый из слоев, мы снова получим схожую с отраженной выше картину:
1. Находящийся по отрицательному вектору слой мнений представляет позицию возмущенных православных верующих, для которых событие стало: на локальном уровне — личным оскорблением, на глобальном уровне — деянием против всего православного народа. Касательно определения акции они проявляют слаженность, описывая ее с применением прилагательных «кощунственный», «богохульственный», «греховный», «святотатственный». Зачастую, применяя данные описания, они не задумываются о настоящем значении слов, которые лексически и в смысловом плане не применимы к ситуации. В определении наказания есть небольшие расхождения только относительно степени тяжести, в то время как необходимость преследования по (уголовному) закону сомнений не вызывает. Наиболее радикально настроенные представители применяют трактовку «и этого мало».
2. На противоположном, положительном, векторе находятся сторонники Pussy Riot и сочувствующие. Среди них есть атеисты, незнакомые с традициями православной веры, в этой связи оказываются не во всем корректными их замечания по поводу природы акции. Данный слой тесно переплетается с современным протестным искусством, которое хоть и набирает обороты, но среди консервативного населения прививается медленно. В описании акции прибегают к определениям «мировой тренд», «протестное искусство», «арт-протест», «бунт феминизма» и т.д. Для данной группы наказание за свободу самовыражения — вот главное кощунство в этом деле. А «вопиющий случай» содержания под стражей до начала судебного разбирательства — признак постановки дела «на особый счет», т.к. группа неугодна одинаково как власти, так и РПЦ.
3. Третий слой — по численности существенно меньше первых двух — слой равнодушных. Его представители не видят смысловой нагрузки в акции, называя ее «бездарной попыткой показать себя» и «случаем для психбольницы». В наказании тоже нет никакого смысла, так как акт сам по себе того не стоит. Лучшее наказание — игнорирование. К этому слою относятся люди, которые что-то слышали о событии, но не проявляют к нему интереса. Также в этот слой можно включить тех, кто видит в акции «шоу» как показатель псевдоактивизма.
Обобщая вышесказанное, можно условно назвать точки зрения: традиционалистская; прогрессивная; умеренная.
Сопоставление позиций на основе концепции «миров аргументации»
На данном этапе у нас появилась возможность сопоставить полученные результаты и на основе этого сопоставления сделать некоторые выводы, проследив общие закономерности. Рассматривая их на предмет общих тенденций, получаем следующие результаты:
— Обсуждения Центра молодежных исследований НИУ-ВШЭ по общей канве близки позиции самих Pussy Riot, а также позиции Петра Верзилова. Такое совпадение обусловлено тем, что на обсуждение в центре собрались в основном люди, отказавшиеся от позиции отгораживания от проблемы. В рассуждениях они пытались не только руководствоваться личным мнением, зависящим от множества внутренних факторов, но и осмыслить оправданность применяемых в акции методов. Эта группа мнений характеризуется обращением практически ко всем «мирам аргументации». Стоит заметить, что позиция совпадает и с той, которую занимает В. Чаплин, который, согласно оговорке, в модели является «наиболее нестабильным актором», способным менять точки зрения и баланс миров так, как этого требует та или иная ситуация. Поэтому его результаты мы принимаем как сиюминутную позицию, нестабильную во всех смыслах.
— Мнения представителей феминистских сообществ в реальной дискуссии не сошлись с мнениями, которые можно видеть в феминистской интернет-среде. Напрашивается вывод о том, что представители этих сообществ относятся к разным феминистским течениям, в том числе, возможно, пассивно конфликтующим по различным темам.
— Наметилась тенденция отсутствия или наличия апелляции к «домашнему миру». В среде ЦМИ наблюдается отсутствие такой апелляции, что указывает на возможность применения понятия карнавальной культуры, когда основой действа выступает обезличивание участников: их просто выдают за «шутов». Так же как А. Толоконников и П. Верзилов, участники дискуссии в ЦМИ имели сомнения по поводу личностей участниц акции, постоянно подчеркивая, что задержанные девушки — лишь возможные активистки.
— Еще одна черта этой группы мнений — отрицание авторитета и общепринятых табу, на которых держится «домашний мир». Гораздо более важным является «гражданский мир», подразумевающий наличие суверена и проблемы, связанной с ним. Причем «суверена» мы рассматриваем с двух позиций: как личность и как структуру власти, а также влиятельные группы интересов, действующие в поле общества и политики, одной из которых является РПЦ.
— Отсутствие апелляции к «домашнему миру» влечет соответствие в выводах о том, что исключается позиция, когда предлагается решать проблему воспитательными методами, а доминируют оправдательные.
— Среди правозащитников установились мнения, схожие с мнениями экспертов конференции «Изобретенные религии: десекуляризация в постсоветском контексте», и они опираются, прежде всего, на гражданский мир и нормы закона. Хотя в рядах юристов ожидаемого единства по всем позициям не наблюдается, совпадение можно увидеть по «гражданскому миру», в остальном позиции разнятся; такой результат затрудняет интерпретацию, так как первоначально правозащитники были выделены в отдельную группу мнений. Говорить о том, что их нельзя сводить в одну группу, было бы преждевременно, однако следует отметить, что и в среде юристов существуют разногласия, главным образом касающиеся статьи, под которую подпадает содеянное и наказание, которое должны понести активистки.
— Позиция ЦМИ, как и позиция самих PR, является наиболее близкой к прогрессивному взгляду, для которого характерно отсутствие апелляции к «домашнему миру»; эта часть населения, вероятно, находится в одной возрастной группе с активистками и является активными интернет-пользователями. Представители этого пласта могут относиться к событию поверхностно, однако их точка зрения лишена радикальных мотивов и высказываний, что связано, возможно, с молодежной культурой (панк).
— Еще одна тенденция касается «мира вдохновения». Наличие апелляции к нему выявляет одинаковые позиции по поводу «подходящего» наказания, а именно, прибегающие к этому миру выступают либо за отсутствие санкций со стороны правоохранительных органов, либо за минимальное наказание, не связанное с применением статей УК РФ.
— Результаты дискуссионной интеллектуально-исследовательской площадки DEEP можно было бы соотнести с традиционалистской позицией, если бы не расхождение по одному из миров. Традиционалистская среда все еще опирается на иерархии и принцип соподчиненности, представители же клуба, рассуждавшие на эту тему, придерживаясь довольно сдержанных взглядов, пытаются отойти от жестких иерархических моделей, что позволяет рассматривать данную проблему в узком ключе.
— Следует заметить, что традиционалистская позиция в чистом виде встречается только в интернет-сообществах, где под сетевым псевдонимом можно высказывать самые радикальные мнения. Однако такой позиции не придерживаются ни РПЦ, ни власть в полной мере.
— Гораздо больше церковников можно соотнести с умеренной позицией (исключение — Патриарх и Чаплин), что отсылает нас к приверженности к иерархическому устройству. В нецерковной среде умеренную позицию занимают те, кто: а) не считают, что PR заслуживают такого внимания; б) выступают за мягкое наказание и воспитательные меры.
— Невозможным при этом первичном рассмотрении представляется совмещение традиционалистской и прогрессивной позиций, хотя примеры есть в виде «православного активизма». Однако в современных российских СМИ обычно эта идиома появляется для политкорректного обозначения людей, которым больше соответствует определение «религиозные фанатики», «мракобесы», «черносотенцы» [16]. Черта, которую они заимствовали у прогрессивной части, лежит в области специфики массовых спектаклей.
Вывод
Матрица «миров аргументации» помогла структурировать полученные данные, наглядно отобразить совмещения позиций личностей, принадлежащих к разным организациям, структурам или течениям, фокус-групповых обсуждений с общим вектором, выделившимся в результате общественных реакций на событие. Эти группы безусловно представляют идеально-типическую модель, на практике могут пересекаться или находить выражение в иных формах. Результат обобщения и структурирования наиболее сочетаемых и ярко выраженных позиций позволяет рассматривать векторы и содержание дискуссий с позиции различных измерений:
— принадлежность определенным группам, организациям, объединениям;
— идейная принадлежность — традиционализм, прогрессивность, умеренность;
— отношение к религии;
— отношение к современному искусству;
— отношение к власти;
— протестные настроения.
Повлияли на возникновение широкого резонанса в обществе несколько факторов: использование интернет-ресурса как механизма распространения послания; реакция правоохранительных органов и применяемые к активисткам санкции; вовлеченность в конфликт молодежных субкультур, общественных и молодежных движений, помимо РПЦ и власти.
Выявленные и спозиционированные группы можно описать как «пассивных участников конфликта», но первые две группы рассматриваются как фундамент и опора для поддержания темы «на плаву», в то время как две последние являются адресатами.
На данный момент невозможно говорить об общепринятом и разделяемом определении акции, что связано и с незавершенностью процесса. Однако после судебного решения споры, очевидно, не прекратятся: найдутся группы и отдельные люди, которые будут оспаривать присваивание акции того или иного статуса.
Среди причин возникновения подобного рода акции на «российской сцене» можно выделить отсутствие исполнения конституционных норм в области светскости государства, неформальность отношений Церкви и государства, возрождение протестной культуры на базе арт-проектов, постепенная адаптация общества и появление возможности рассматривать акционистские протесты как проявление недовольства ситуациями, требующими преобразований. Гендерный вопрос в протесте возникает не случайно, а в связи с патриархальностью устройства рассматриваемых институтов и приверженности традиционалистским (ультра)консервативным взглядам. Результаты исследования указывают на наличие недостаточных ресурсов в обществе для разрыва устанавливающейся связки «Церковь – Государство» только на основании гендерной проблематики, но при этом на адекватные ресурсы для стимулирования публичной дискуссии. Случай Pussy Riot можно рассматривать как прецедент, но существует проблема «продолжения». Произошла стадия артикуляции расслоений в обществе и агрегирование интересов отдельных общественных сил. В перспективе, повторность акций способна вызвать, что видно из проведенного анализа дискуссий, снижение уровня доверия как к государству, так и к Церкви. Постепенно возникнет необходимость пересмотра и реформирования их деятельности. Для ответа на вопрос, дойдет ли ситуация до такого момента, следует дождаться завершающего этапа события.
Примечания
Комментарии