Аутсайдер — человек вопроса. № 1

О ФОРМЕ ПЛАНА…

Этот выпуск — подобие первой ступени, какая, отделившись, надеюсь, придаст ускорение воплощению «з а м ы с л а». Не скрою: в конечном результате не предугадываемого даже нами, его затеявшими. Посему — прежде всего об эволюции идеи.

Истоки «Аутсайдера…» — в начале 1993-го.

В тот год Михаилу Яковлевичу Гефтеру исполнялось 75. Несуетно подводил итоги. Привычка «итожиться» парадоксально сосуществовала с органической недовысказываемостью. Он сам однажды определил это свое свойство: «Мои тексты назойливо тянут к незавершенности все то, о чем говорю…» Точно состыковал принципиальную открытость написанного с бесконечностью обговаривания проблем, догадок. С устным Словом как пусковым моментом сомнения.

При всякой возможности МЯ стремился подключить собеседника к собственным размышлениям. Сократическое: беседа — поступок. Полотно повседневности обретало полифактурность вплетением непредуказанных мысленитий тем, сюжетных ходов, сопоставлений. Помогала установка на жизнь как Встречу. Открытость всякой новой подпитывалась уверенностью: самое неожиданное — человек. Вот только оставалось не вполне ясным, какой след-остаток оседает впечатлением, итогом. Но не поэтому только увлекала его идея собрать под крышей книги хотя бы немногих, с кем выстраивался логический роман общения.

Гефтер болезненно осознавал собственную неумещаемость в т е к с т ы. И лучше многих понимал, что эпоха, время (ЕГО эпоха, ЕГО мир, которого уже нет) — не одними фактами и событиями маркированы, но и едва уловимым: ИНТОНАЦИЯМИ, тембром, ритмополифонией. Но ведь собеседнику дарован слух… А ему, Гефтеру, — стремление передать самое нематериальное из былого — страсть и чувство, мироощущение и нюансы смыслов…

24 августа оригинал-макет книги тиражом в 1 экземпляр был вручен юбиляру.

Тот пухлый том — в основе нынешнего проекта. Резонно припомнить ключевой его мотив. Точнее — тональность…

НАПУТСТВИЕ К БУДУЩЕЙ КНИГЕ

У этого замысла — легкий, ясный и еще не вполне оформленный контур. Не оттого даже, что, торопясь к дате дарения, многого не успели… Не извинение это, а факт: книга собиралась в приподнятости порыва и не лишена нервной прерывистости признания…

Признания, что тот, кому в дар она, — для нас и центр притяжения, и загадка. Тайны мыслей его и писаний, нежданных ходов фантазии и поступков, причины некокетливого собой недовольства и самоедства с бесконечной тягой переиначивания и переначатия себя — вызов каждому, кто соприкасается с неугомонностью по имени М.Я. Признаемся, у многих предложенных нам текстов оказалось одно (или с малыми вариациями) название — «Гефтер». Просто и необъяснимо. Каемся, пришлось искать иные заголовки. Зря?..

Удивительного вообще было много. И то, с какой щедростью люди отдавали свое время и писали тексты, искали документы. И то, как много, интересно думают об М.Я. И сколь трудно и неподъемно оказалось сие для некоторых, близко его знающих.

Писать о Гефтере — дерзость. А не соглашаться, спорить с ним? Естественно! Ведь и сам он в непреходящем поединке с собою, о чем внятно — «полное собрание» черновиков, фрагментов, набросков, незавершенных рукописей, дневниковых заметок, писем, магнитофонных кассет. К ним в последнее время с легкой руки француженки Элен Шатлен, москвички Ирины Филиной, екатеринбуржцев из Музея молодежи добавились видеозаписи… Но это — прологи к чему-то цельному, все и всего его в себя вмещающему, и — не завершаемому по самой фактуре, стилю, складу мышления и характера.

Так о чем же получилась эта в лихорадке сотворенная и вся из радостных трудностей книга?

В ней заговорило и затосковало Время. Наше, не слишком давнее и далекое, их, заграничных друзей, по-своему тревожное и невнятное. Голоса оказались разными по ритму и тембру, по ясности смысла и готовности к откровению. Так, собственно, и должно бормотать Время.

Быть может, нам удалось хоть немного прикоснуться к тому, что трудноуловимо в повседневных заботах и суете, а вместе с тем составляет весомую реальность. Присутствие Гефтера. Участие его в нас. Его неотлучаемость. И наше к нему тяготение.

Мы полагали, что делали книгу для Гефтера. О Гефтере.

Наивные.

Он чудом из нее ускользнул и не подсматривает ли из-за плеча, наблюдая, как меняются наши физиономии при чтении нетонкого фолианта. Ведь все в нем — о нас же самих, о Мире, что столкнулся с непреодолимостью, но предполагает наивность жить. И еще вышла книга о вечных поисках себя. А Гефтер и в этом — тончайший рефлектор.

А мы рады, что М.Я. по обычаю своему неожиданен и быстр в превращениях. Впрямь — театр.

Магический театр. А в нем един во множестве — Гефтер.

С нами. И сам по себе.

«С нами» — более или менее ясно. А «сам по себе»? В первом оригинал-макете это было заявкой, контурно прочерченной его статьей «История — позади? Историк — человек лишний?» да обилием цитат «из Гефтера», без коих не обходился ни один ему дарованный текст. Заявкой — неисполненной и смутной. Хотя и тогда оставалось очевидным, что перекашивался важный элемент книги — проследить, что происходит с человеком в веке ХХ, как меняется «Я» в силовом поле событий и в окружении чужих-других-многих. Как кристаллизуется уникальный «опыт» освоением иных, сопряжением с ними и отталкиванием во имя самообретения. Как «выламывается» индивидуальность в личность эпохи абсурда, когда редкими представителями рода нашего уже ощущается иссякание и с т о р и и.

…Пока он б ы л, почти не реализованное в том варианте оригинал-макета «сам по себе» не саднило. Можно было подойти и задать вопрос или просто наблюдать, как говорил, писал, отзывался, редко улыбаясь и всегда сосредоточенно размышляя. А теперь восстановить ли?

…Гефтер мечтал написать рефлексию на подаренный юбилейный том… В законченном виде это не осуществилось, но подспудно работал в этом направлении, включая сюжеты задуманной «рефлексии» в разговоры, в наметки текстов.

Мы постарались расслышать Гефтера, придать рассказам о нем еще одно измерение: собственно гефтеровское истолкование событий, основанное на фрагментах аудио- и видеозаписей, на эскизах воспоминаний, дневниках…

Полный комплект «Аутсайдера…», надеемся, будет включать видеокассету с диалогами и монологами историка разных лет.

И последнее. Первоначальное название этого издания — «Инакомыслящий». Не вполне точное применительно к Гефтеру. Да и он чаще всего называл себя аутсайдером. Вкладывал в это понятие смысл особый: аутсайдер — не НАД или ВНЕ противоборствующих сил, нет, он далек от «крикливого и плоского отрицания прошлого, равно как и от бездумной ностальгии по минувшему. Исповедует встречу разнородных человеческих опытов как основу Выбора», при котором обстоятельства развития «посткоммунистической России совпадают и сталкиваются с проблемами, имеющими планетарную прописку». По Гефтеру, именно аутсайдер — человек вопроса.

P.S. Все эпиграфы к главам, тексты-«прокладки» между авторскими статьями — из блокнотов и черновиков Гефтера.

Мы благодарны Лидии Владимировне Максаковой и Валентине Александровне Твардовской за предоставленные фотоматериалы.

ЕЛЕНА ВЫСОЧИНА
27 мая 1996