Регулятор

«Да, есть люди, которые с чем-то не согласны, и они имеют право на то, чтобы свою точку зрения выразить так или иначе. Конечно, в рамках закона. Но нельзя сделать вид, что это — все наши граждане. Наоборот, подавляющее большинство поддерживает Путина. И это дает основание заниматься той государственной деятельностью, которой я занимаюсь до сих пор», — сказал президент.

Это из заметки информационного агентства от 2 ноября 2012 года. Фраза — ключевая. После нее «подавляющее большинство» стало термином.

Стоит набрать ее в поисковике, и выпадет сразу много чего. Куча комментариев, колонок, цифр… И все — с мелькающим в контексте «подавляющим большинством». Звучит жутковато. «Подавляют»-то они тех, кто сомневается, тех, кто думает, возмущается, протестует. То есть нас. Пока — подавляют постепенно. Негромко. Точечно. Но неумолимо, как удав кролика.

Но дело, в общем, не в абсолютно ложной схеме «большинство — меньшинство». Дело в самой технологии власти. Ведь подавляет-то вовсе не большинство, не Марь Иванны, о которых еще в советской «Литгазете» писали как о собирательном советском человеке, не боялись, кстати, так называть — ласково, но снисходительно, и презрительно даже. И не их мужья, Марь Иванн, подавляют.

Подавляют — от их имени.

Советская парадигма в этом смысле совершенно не изменилась. Разумеется, в устойчивости власти (тем более в такой неустойчивой стране, как Россия) заинтересовано то самое большинство, которое в Америке, кстати, всегда называли «молчаливым», сейчас называют ред-неками, и, в отличие от советской интеллигенции, литгазетовской и огоньковской, никогда там над ними не смеялись; спорить, негодовать — могли, но смеяться — никогда. Уж очень серьезная это штука — молчаливое, оно же подавляющее.

Понятное дело, им детей кормить. Им внуков нянчить. Им в магазине стоять, рубли пересчитывать. Какая уж тут революция. Пусть уж так уж. Как-нибудь…

Но в том-то и парадокс, что власть в России сильно изменила свои очертания, да что там власть, вообще, за что ни возьмись — все другое: деньги, границы, привычки, образы жизни, профессии, менталитеты, моды, книги, музыки, нет ничего общего с советскими годами, а вот это — опора на «подавляющее» — осталась прежней.

Можно, конечно, отмахнуться: везде так.

Но не везде.

Турция — отнюдь не богаче нас. Но не нашлось там «подавляющего», когда мусульмански ориентированные политики решили снести мавзолей Ататюрка, основателя светской Турции. Вышли на улицы и сказали «нет». Франция — не дурее нас, но на улицы вышли не наши «по последним подсчетам 75–80 тысяч», а миллион, и еще раз миллион, и еще раз миллион граждан, когда разрешили и даже жестко навязали однополые браки. А за ними, миллионами, стоит пол-Франции. Отнюдь не «подавляющего». А просто граждан.

Это я не к тому, что наш идиотский гомофобский закон надо поддерживать и кивать при этом на французские демонстрации, это я совсем к другому: в любой части света общество как-то отчетливо и понятно делится.

Есть, условно, шахтеры и вообще рабочие поселки Англии, которые пели на стадионах: «Когда Мэгги Тэтчер отдаст концы, мы пойдем на вечеринку и напьемся». Которые ее ненавидели лютой ненавистью. Но это именно шахтеры, металлурги, социалисты, но отнюдь не «подавляющее». Есть исламская Турция и светская. Есть классы, страты, национальные и региональные «правды», истины, лозунги, идеалы, разные и, в общем, совершенно противоположные в одной стране. Даже в Индии. Даже в Пакистане. Даже в Чили.

И нигде этого не боятся так сильно, как огня, как чумы, как заразы, которая способна смести под собой до основания всю государственность, — нигде, кроме нашей страны, да и, пожалуй, еще Китая (ну и конечно, сопредельных нам стран Средней Азии). Вот в этих двух цивилизациях абсолютное национальное единство — любой ценой, пусть внешнее, абсолютно фальшивое — является единственным условием мирного устойчивого развития.

Но почему?

И когда, наконец, это кончится?

Когда нас, протестующих, перестанут объявлять врагами народа, как сто лет назад в Кровавое воскресенье, как в гитлеровской Германии, как в Америке 60-х? Ведь обратная сторона этой тотальной устойчивости и стабильности любой ценой — готовая вспыхнуть в любой момент гражданская война и революция, а то и мировая война как последнее прибежище негодяев. Отсутствие ясной легитимной национальной полемики, даже просто борьбы интересов: у разных Россий, у разных классов и разных идеологий, подавление всеми силами этой полемики — вот это подлое зажимание, заталкивание внутрь, удушение «во имя мира», заклеивание липкими пластырями всех болячек общества — оно и приводит к ужасным взрывам, к катастрофам в мирное время, вполне себе «горячим» гражданским конфликтам. Дайте людям свободно выходить на улицу с плакатами, свободно голосовать, и вам не придется прибегать к «подавляющему большинству» как к единственному регулятору и механизму власти. Вам не придется каждые 20 лет, а теперь уже и 10, начинать историю заново. Научитесь нас не бояться.