Общественная спайка: «С чем ее едят?»

Довольно давно было замечено, что дружелюбные солидарные общины живут обычно более зажиточно, чем их соседи в раздрае. Поначалу тут было все ясно: считалось, что это именно зажиточность облагораживает нравы. Но со временем вдруг как-то в этом усомнились: из опыта наблюдений следовало, что связь между зажиточностью и нравами в локальных сообществах не такая уж очевидная — вспомним для примера современную РФ: денег в стране довольно, а с дружелюбием и солидарностью населения — очевидная проблема. Так в обществоведении и экономической теории возник фактор, с которым надо было как-то научиться работать.

Первыми на этот вызов среагировали экономисты, введя понятие «социальный капитал» (social capital): «В современном обществоведении силами социологов, политологов, психологов, антропологов и представителей иных дисциплин сформировалось понятие социального капитала — общественного ресурса, благоприятствующего инвестициям и торговле и способствующего решению различных общественных проблем. Социальный капитал распространяет информацию, укрепляет доверие между партнерами по бизнесу, делает индивидуальную репутацию общественным достоянием, мобилизует ресурсы для общественных проектов, поддерживает благотворительность и иные формы альтруистического поведения и т.д. […] Наиболее приемлемым экономисты считают восходящее к Р. Патнэму определение социального капитала как способности сообществ к коллективным действиям ради достижения общей цели» (Полищук Л., Меняшев Р. Экономическое значение социального капитала // Вопросы экономики. 2012. № 12. С. 47). «Социальный капитал — это нормы, неформальные нормы или ценности, которые делают возможными коллективные действия в группах людей» (Ф. Фукуяма. Что такое социальный капитал?)

Мне лично термин «социальный капитал» кажется не совсем удачным, ибо контекстно слово «капитал» обычно связывается с тем, чем владеют, т.е. оно ассоциируется с характеристиками именно что социального агента, в то время как мы здесь пытаемся работать с некой характеристикой окружающей агента среды. Понятие вроде «социальный потенциал», наверное, подошло бы лучше. Потому я был рад, когда «из-под глыб» публичного управления возник и нагулял популярность термин «общественная спайка» (social cohesion). Данным термином был определен некий объект управления в зоне ответственности государственных и муниципальных органов власти, практически совпадающий с тем, что экономисты обзывают социальным капиталом. Его я и буду использовать в дальнейшем.

Перейдем к структуре общественной спайки. Поработав с анкетами Георейтинга ФОМа 2007 года по городам РФ, Л. Полищук и Р. Меняшев методами фактор-анализа выделили группы показателей, которые они смогли связать с открытой (bridging) спайкой, закрытой (bonding) спайкой и с тем, что они назвали «гражданской культурой». Первые два компонента — это классические составляющие спайки, известные в институциональном обществоведении довольно давно: «Первый отражает доверие и склонность к сотрудничеству в общих интересах не только с близкими, но и с малознакомыми людьми. Такие качества создают предпосылки для формирования широких общественных коалиций. […] Второй фактор — социальный капитал в закрытой форме — ограничивает взаимопомощь и ответственность узким кругом родства и тесного общения. Он мобилизуется в интересах тех или иных групп. Третий фактор проявляется в чувстве личной ответственности за происходящее» (Цитата отсюда).

Еще один способ измерения спайки был предложен исследователями, собранными Bertelsmann Stiftung. Свой индекс они сконструировали на основе релевантных показателей из разных открытых баз данных, причем избранная ими рамка была связана лишь «со всем хорошим» в общественной спайке, т.е. лишь с открытым ее вариантом и с гражданской культурой, в то время как проявления закрытой спайки рассматривались с обратным знаком (см., например, компоненты Trust in People и Acceptance of Diversity индекса). Посчитав свой индекс для стран OECD и EU, исследователи обнаружили, что лидерами в спайке среди развитых стран являются скандинавские страны (Дания, Норвегия, Финляндия, Швеция) и бывшие британские колонии (Новая Зеландия, Австралия, Канада, США), следом за которыми идут Швейцария, Люксембург и Голландия. Были также установлены «уверенные» корреляции между индексом спайки и ВВП на душу населения, индексом спайки и показателем удовлетворенности населения жизнью.

Возвращаясь к РФ: при обработке данных Георейтинга было обнаружено очень интересное поведение показателей спайки в зависимости от места анкетирования. С одной стороны, данные по разным городам различались существенно, с другой — усреднение по регионам приводило к нивелированию показателей с очень небольшим отличием регионов друг от друга. При всем том: «Гражданским “лидером” оказался Череповец — здесь наиболее высок уровень открытого социального капитала, развита гражданская культура и не столь выражены закрытые сети. В группе лидеров по открытому социальному капиталу находятся северные порты — Петрозаводск, Архангельск, Мурманск, Северодвинск и научные центры — Томск и его спутник Северск. Нехватка открытого социального капитала характерна для крупных мегаполисов. Закрытый социальный капитал преобладает в Тюмени и почти не встречается в Калининграде и Краснодаре. Краснодар также выделяется своей гражданской культурой, а аутсайдеры по этому показателю — Уфа, Красноярск и Магнитогорск» (Цитата отсюда).

Вот так и оказывается, что было бы очень неплохо научиться «двигать вверх» открытую спайку и гражданскую культуру в обществе, блокируя при этом негатив от закрытой спайки. Интересная «механика» тут возникает, если «подтянуть» сюда теорию коллективных идентичностей (social identity), ибо связь открытой спайки и «силы» локальной идентичности в общем-то очевидна. О некоторых моментах данной «механики» я расскажу в следующей своей колонке.