Еще раз о феврале 1968 года

Марина,

В Фейсбуке, в связи со смертью Наташи Садомской, появилась Ваша ссылка, в которой приводится отрывок из воспоминаний Вашего отца. Там описывается, как он познакомился с Наташей. Они шли по улице и разговаривали, и в разговоре, по словам Вашего отца, Наташа сказала ему: «Оказалось, что Красин и Якир “подписали”, как она сказала, Борьку за ее спиной». Объясняю читателям, что «Борька» — это муж Наташи Борис Шрагин, и речь идет о подписании «Письма Будапештскому Совещанию Компартий» в феврале 1968 года, известному еще как «Письмо Двенадцати».

Я должен Вас огорчить, но то, что рассказывает Ваш отец, неверно. Письмо это было написано мною в квартире Ларисы Богораз. Павел Литвинов, который был там, предложил мне поехать и собирать подписи. Заехали мы и к Боре Шрагину. После прочтения письма Наташа очень горячо говорила о том, как это опасно, понимаем ли мы, на какой риск мы идем. Боря сидел мрачный за столом и в разговоре участия не принимал. В разгар Наташиной речи он встал, взял ручку и подписал письмо. Насколько я помню, он так ничего и не сказал, и мы с Литвиновым, еще недолго поговорив с Наташей, уехали собирать следующие подписи.

Из моего рассказа видно, что Наташа не могла сказать Юре, что мы «“подписали”… Борьку за ее спиной», тем более, что разговор Вашего отца с Наташей происходил вскоре после появления «Письма Двенадцати». Поскольку мы были с Литвиновым, вы можете справиться у него, как все было на самом деле. Надеюсь, он все это помнит. Если бы этот отрывок из воспоминаний Вашего отца я увидел раньше, то я позвонил бы Наташе и попросил ее саму рассказать, как Боря подписал письмо.

Подробно о том, как появилось это письмо, рассказано в моих воспоминаниях «Поединок. Записки Антикоммуниста», изданных в прошлом году в Лондоне. Отрывок о том, как мы с Литвиновым собирали подписи, я выложу сегодня в Фейсбуке.

Виктор Красин

Как мы с Литвиновым собирали подписи под «Обращением к Будапештскому Совещанию Компартий»

Отрывок из моей книги «Поединок. Записки Антикоммуниста», опубликованной в прошлом году в Лондоне.

Я не только собирал подписи, но и написал несколько писем. Как-то я зашел к Ларисе. У нее обсуждалось уже кем-то написанное обращение к Будапештскому совещанию компартий, которое должно было состояться через несколько дней. Текст его мне показался слабым. Когда все улеглись спать, я написал свой текст. Утром все его прочли и решили принять его. Паша предложил поехать собирать подписи. Первым мы заехали к Костерину. Писарев, Костерин и генерал Григоренко были первыми, кто начал выступать в защиту крымских татар. У Костерина мы застали Зампиру Асанову. Она спросила, может ли она подписать это письмо от имени крымских татар. Возражений у нас, конечно, не было, и мы поехали дальше, увозя первые две подписи.

Затем мы заехали к Боре Шрагину. Его жена Наташа, прочитав письмо, начала говорить о том, как мы рискуем, за это письмо нас могут посадить. Боря сидел молча за столом. У него был мрачный вид, похоже, что он был в подпитии. Наташа еще продолжала говорить о том, как мы рискуем, как вдруг Боря встал, взял ручку, молча подписал письмо и снова уселся за стол. Мы поехали дальше.

Следующим был Левитин. Я познакомился с ним еще в 1949 году в камере на Лубянке. Он называл себя церковным писателем, после освобождения часто выступал против Московской патриархии, за что был отстранен от преподавания в школе, писал письма-протесты сам и подписывал все коллективные письма, не читая.

От Левитина мы поехали к Якиру. У него уже был генерал. Якир позвонил Глазову и попросил его приехать. Глазов сел на стул у балконной двери, прочитал письмо и задумался. Так, в задумчивости, он просидел минут пять. Я подошел к нему и сказал: «Юра, если ты не готов подписывать письмо, то и не надо». После этого Глазов письмо подписал.

В своих воспоминаниях, написанных в Америке, Глазов говорит, что, когда он сидел в задумчивости, я крутился возле него и произносил издевательские фразы из-за того, что он не решается подписать письмо. Это неправда. Я сказал ему вышеприведенные слова. Остальное плод его воображения.

Текст обращения

24 февраля 1968 года Будапештскому совещанию коммунистов и рабочих партий было направлено обращение, текст которого приводим полностью.

ПРЕЗИДИУМУ КОНСУЛЬТАТИВНОГО СОВЕЩАНИЯ КОММУНИСТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ В БУДАПЕШТЕ

В последние годы в нашей стране проведен ряд политических процессов. Суть этих процессов в том, что людей в нарушение основных гражданских прав судили за убеждения. Именно поэтому процессы происходили с грубыми нарушениями законности, главное из которых — отсутствие гласности.

Общественность больше не желает мириться с подобным беззаконием, и это вызвало возмущение и протесты, нарастающие от процесса к процессу. В различные судебные, правительственные и партийные органы, вплоть до ЦК КПСС, было отправлено множество индивидуальных и коллективных писем. Письма остались без ответа. Ответом тем, кто наиболее активно протестовал, были увольнения с работы, вызовы в КГБ с угрозой ареста и, наконец, самая возмутительная форма расправы — насильственное заключение в психиатрическую больницу. Эти незаконные и антигуманные действия не могут принести никаких положительных результатов: они, наоборот, нагнетают напряженность и порождают новое возмущение.

Мы считаем своим долгом указать на то, что в лагерях и тюрьмах находятся несколько тысяч политзаключенных, о которых почти никто не знает. Они содержатся в бесчеловечных условиях принудительного труда, на полуголодном пайке, отданные на произвол администрации. Отбыв срок, они подвергаются внесудебным, а часто и противозаконным преследованиям: ограничениям в выборе места жительства, административному надзору, который ставит свободного человека в положение ссыльного.

Обращаем ваше внимание также на факты дискриминации малых наций и политическое преследование людей, борющихся за национальное равноправие, особенно ярко проявившееся в вопросе о крымских татарах.

Мы знаем, что многие коммунисты зарубежных стран и нашей страны неоднократно выражали свое неодобрение политическим репрессиям последних лет. Мы просим участников консультативной встречи взвесить ту опасность, которую порождает попрание прав человека в нашей стране.

Обращение подписали:

1. АЛЕКСЕЙ КОСТЕРИН, писатель, Москва, М. Грузинская, 31, кв. 70.

2. ЛАРИСА БОГОРАЗ, филолог, Москва, В-261, Ленинский проспект, 85, кв. 3.

3. ПАВЕЛ ЛИТВИНОВ, физик, Москва, К-1, ул. Алексея Толстого, 8, кв. 78.

4. ЗАМПИРА АСАНОВА, врач, Янги-Курган, Ферганская область.

5. ПЕТР ЯКИР, историк, Москва, Ж-280, Автозаводская, 5, кв. 75.

6. ВИКТОР КРАСИН, экономист, Москва, Беломорская ул., 24, кв. 25.

7. ИЛЬЯ ГАБАЙ, учитель, Москва, А-55, Ново-Лесная ул., 18, кор. 2, кв. 83.

8. БОРИС ШРАГИН, философ, Москва, Г-117, Погодинка, 2/3, кв. 91.

9. ЛЕВИТИН-КРАСНОВ, церковный писатель, Москва, Ж-377, 3-я Ново-Кузьминская ул., 23.

10. ЮЛИЙ КИМ, учитель, Москва, Ж-377, Рязанский проспект, 73, кв. 90.

11. ЮРИЙ ГЛАЗОВ, лингвист, Москва, В-421, Ленинский проспект, 101/164, кв. 4.

12. ПЕТР ГРИГОРЕНКО, инженер-строитель, бывший генерал-майор, Москва, Г-21, Комсомольский проспект, 14/1, кв. 96