Советский исторический проект — несбывшаяся технократическая утопия? Или ошибочный расчет на исторический успех?

В отечественной блогосфере сейчас очень мало новостей. Это вполне понятно, объяснимо, но поэтому особенно хочется поговорить о чем-то другом, не настолько актуальном и болезненном

Я думаю, что уже следует отвлечься от эмоций по поводу происходящих на Украине событий и сделать некоторые предварительные выводы. В данной колонке речь идет о предельно обнаженных вызовах российской идентичности

Главный редактор «Гефтера» — о феноменологии украинской революции. Вопросы о характере происходящего не сняты, а тем временем революция заходит на второй, военно-крымский круг.

Памяти свободного поэта, об опыте тайной и явной свободы.

Уроки «прямоты без лести» и «дружбы без фарисейства» — крылатые слова важнейшей переписки.

Современные историки — не морализаторы и не пиетисты. Они — комментаторы революционных пертурбаций.

Тупики учебного текста: как непротиворечиво описать Россию одновременно как национальный и как имперский проект?

Два подхода к публичной политике: Елена Трубина и Ольга Шпарага. Встречи журнала «Новая Европа» (Минск).

Когда острая постановка исторических вопросов способствует острому видению исторических задач?

Что такое нация в современном мире: набор нерешенных задач? Или универсальная модель для сборки других социальных реальностей?

Продолжаем говорить о Ницше и границах историзма: на этот раз в гостях «Гефтера» — научная группа историков идей из НИУ ВШЭ.

Вера Зелендинова и Сергей Митрофанов — спор о патриотизме как о форме общественного сознания, претендующей на современность и новизну.

Классика в позднесоветское время, оглохшее к чистому звучанию образцов

Учебник истории, провоцирующий не только интерес, но и достоверное знание, — педагогическая утопия или реальность?

Переживание времени и проживание времени — русской философии пришлось смертельно обострить это различие.

У Аркадия Аверченко есть небольшой роман под названием «Шутка Мецената» — последний труд писателя, написанный в финальной точке его эмиграции, в Праге, и изданный уже после его смерти

Изучение мысли Ницше — и в наши дни вызов тем, кто исследует историю европейской культуры.